Это сборник появился по стечению обстоятельств. По очень удачному и, можно сказать, очень счастливому стечению обстоятельств. Не сошлись бы воедино эти обстоятельства, то, наверное, и произведения, вошедшие в этот сборник, не были бы собраны под одной твердой и цветной обложкой. Написаны они, кончено, были бы, в этом сомнений нет из-за безусловного таланта каждого автора, в вот в этом сборнике могли бы не оказаться.
Тут и близость к Пушкину сыграла свою существенную роль. Об этом надо прямо сказать. Не в буквальном смысле, конечно. Хотя отрицать, что вся наша жизнь всегда близка к Пушкину в потрясающей бездне смыслов, было бы, по меньшей мере, опрометчиво. Тем более что Михайловское - одно главнейших обстоятельств. Живописное место в Псковской губернии, где и усадьба Пушкина, и где он похоронен, и где «тот самый дуб у Лукоморья», и куда со всех концов «планеты нашей» приезжают тысячи экскурсантов на всех видах транспорта и со своим личным внутренним миром. И повесть об этом заповедном месте, написанная писателем Сергеем Довлатовым. В повести «Заповедник», созданной на основе личного опыта работы экскурсоводом в пушкинском Михайловском, Довлатов с блеском выразил нечто «невероятное», но оказавшееся повседневностью «зоны» паломничества к Пушкину: « - Тут все живет и дышит Пушкиным, - сказала Галя, - буквально каждая веточка, каждая травинка. Так и ждешь, что он выйдет сейчас из-за поворота… Цилиндр, крылатка, знакомый профиль… Между тем из-за поворота вышел Леня Гурьянов, бывший университетский стукач. - Борька, хрен моржовый, - дико заорал он, - ты ли это?!»
Писателя, настолько далеко отступившего за рамки канонов советской литературы, нигде в СССР не печатали. Талант значения не имел. Имел значения Обком. Как орган главного и единственно верного мнения. Но Довлатов писать не прекращал, поэтому его стали вызывать в компетентные органы. В органах ему инкриминировали злопыхательство, клевету, антисоветчину и намеренное очернение самой светлой в мире, то есть советской действительности. Однажды посадили на пятнадцать суток. За то, что Довлатов якобы спустил с лестницы милиционера. Короче, ему всячески намекали, что всего того, что он пишет, писать ни в коем случае нельзя. Заподло. В конце концов ему предложили: или глубокая ссылка, или далекая Америка. После долгих сомнений он выбрал Америку. Страну, в которую двумя годами раньше уехали его жена и дочь. И улетел за океан с не очень большим, но очень личным материальным богатством: «Так и уехал с одним чемоданом. Чемодан был фанерный, обтянутый тканью, с никелированными креплениями по углам. Замок бездействовал. Пришлось обвязать мой чемодан бельевой веревкой».
Чемодан Довлатова, обвязанный бельевой веревкой, нельзя отнести к прямым обстоятельствам появления данного сборника. Косвенно, конечно, и это повлияло. А также литературный конкурс в рамках фестиваля «Заповедник», итоги которого в сентябре прошлого года прилюдно и празднично подвели в Михайловском, неподалеку от той комнаты с портретом Гагарина справа от черно-белого телевизора и бензопилой на печке, и с железным чайником возле печки. В этой комнате в условиях весьма страшного и приземленного быта Довлатов жил и работал. Нет свидетельств, что именно там он сказал о литературе очень важные для нас слова. Он их всегда говорил и неважно где. Он прежде всего утверждал, что звание «Литератор» считает высшим в мире, а сравнение с Куприным достаточным, чтобы оценить качество своих произведений, густо замешанных на поэтике улицы и полных симпатии и сочувствия к «самому обычному человеку». Он и о том, что «литература продолжается» тоже писал постоянно. Есть даже критики, которые утверждают, что «это во всех его произведениях видно». Они правы. Малого того, что литература продолжается, так еще, по словам Довлатова, «неизвестно куда заведет». Что и случилось в прошлом году в условиях мастерски организованного фестиваля, с участием в нем множества представителей культурной общественности, творческой молодежи и несметной толпы любопытных гостей. С музыкой и спектаклями, кинопремьерами и диспутами, художественными экспозициями, прогулками и обедами, песнями и экскурсиями, фотографиями, телекамерами и флешмопом «Россия», выложенном у подножия Псковского Кремля из позолоченных букв, некогда укрепленных на фасаде бывшей столичной гостиницы, самой крупной в Европе. И там же, в 120 километрах от Пскова, со сцены на поляне в Михайловском, после чтения поэтами своих стихов, были объявлены в микрофон победители творческого марафона в жанре прозы. Их оказалось шесть человек. Шесть авторов из разных регионов России. Очень приятные пишущие люди различных возрастов и биографий. Их произведения и вошли в этот сборник, как наиболее полно и ясно ответившие условиям конкурса. То есть в их произведениях был явственно ощутим дух литературы Довлатова и почти весь ее уникальный спектр, но не было никакого ему подражания. По-новому и талантливо зазвучали в их произведениях ценности, которые отстаивал Довлатов. В своих колонках в газете «Новый американец», и в повести «Заповедник», и в «Записных книжках», и в «Чемодане», и во всех без исключения произведениях, сделавших имя писателя знаменитым, а его книги одними из самых читаем в России и мире. Эти ценности переоценке не подлежат. Кто станет отрицать, что готовность услышать чужое мнение – признак здравого смысла, а не чего-нибудь еще. В ряду «довлатовских ценностей» и отсутствие прижизненных святых, и желание жить со всеми, непохожими на тебя по мышлению. Именно жить и спорить, а не отправлять инакомыслящих бог весть куда и черт знает зачем. Это – свобода. Свобода внутренняя, которая заканчивается там, где начинается внутренний авторитаризм. Это отказ от собственной монополии на истину. Ради права на диалог, спор, обсуждение с носителем иных идей и мнений.
Вот так и появился этот сборник. Как по счастливому стечению обстоятельств, так и потому, что русская литература жива и талантливо продолжается.
Владимир Вестер
Автор: Коллектив авторов
Раздел: Вне серий
На эту книгу не было комментариев.
