Пиши, что захочется, и публикуй, что в голову взбредет. Бери и публично размышляй на все темы. Ругай, кого в другие дни ругать нельзя. Делай на данном основании такие выводы, каких до тебя не делал никто. Модернизацию объявляй прогрессивней дебилизации, а достижения в области высокой моды поднимай на высоту горного пика имени бывшего премьер-министра всея страны. И острым, как стилет, пером отстаивай свою, особую оригинальность во всем. Хотя бы и в таком сенсационном открытии, что Земля – тело небесное и, в сущности, шарообразное, а не такое же плоское, как письменный стол.
А то, что у нас все самое лучшее всегда побеждает все самое хорошее? Этот важнейший и почти революционный вывод выглядит более чем эпохально. Самое лучшее у нас всю жизнь, при всех режимах и по всем параметрам превосходит все самое хорошее. Кто станет отрицать, что лучше быть здоровым, модным и богатым, чем не быть таковым! Кто станет возражать, что мужчины на международном форуме в Давосе выглядят привлекательней бомжей неподалеку от Киевского вокзала, а свиная корейка без кости, поданная клиенту в «Принцессе Турандот», вкуснее уличной шаурмы. И что бы об этом ни писали, с какой бы внутренней свободой ни печатали, обратного доказать ни за что не получится. А кто не верит – тот сам пусть попробует.
При современном развитии свободной, как черноморский альбатрос, печати можно любую газету купить, а можно журнал. А можно, если деньжат подкопить, и книгу приобрести. После чего с удивлением обнаружить, что содержание романа «Анна Каренина» не менее интересно, чем содержание романа «Идиот». При этом окажется, что каждый из романов принадлежит перу разных авторов. И оба автора выше всего остального ставили свободу слова, напечатанного на бумаге.
Свободу печати, ее полное освобождение от всяческих пут и заморочек упорно отстаивали не только наши выдающиеся мастера слова. Процесс был запущен еще во времена клинописи и египетских папирусов. И стал он силу набирать, когда человечество только еще подбиралось к публикации «Ветхого завета», мечтая о создании печатного станка Гуттенберга. Только еще мерещились современные печатные машины с компьютерным управлением. Только еще офсетная бумага готовилась вступить в борьбу с бумагой пищей, а сладостная свобода печатного слова уже была возведена в ранг высшего достижения человеческой мысли и сознания. За нее, правда, сильно ругали и строго могли по лицу надавать, однако свобода оттискивать слова на бумаге всегда одерживала победу. И современные многостраничные «Комментарии к классическому определению того места, откуда ноги растут» взывают к тому, что это именно так, а не как-нибудь наоборот.
Да что уж далеко ходить! Первая в мире газета не оказалась желтой. Первый в мире журнал не содержал подробных рассуждений о диетических предпочтениях кинозвезд. «Похвала глупости» Эразма Роттердамского вызывала такой же хохот, какой вызывал «Декамерон» Джованни Боккаччо. А после прочтения поэмы «Мертвые души» российский император Николай Первый несколько дней пребывал в возвышенном настроении, показываясь из царской опочивальни с возгласом: «Вот и наслал Бог автора на Россию!»
Даже при советской власти жесткая цензура не остановила процесс освобождения печатного слова от всякого давления на него. Достаточно напомнить, что приблизительно к 3 мая 1987 года, в самом начале перестройки, был полностью отменен запрет на публикацию сразу несколько романов и повестей очень известных авторов. Прошло несколько лет, и все остальные произведения всех других известных авторов нашли своего читателя среди массы людей, составлявших самую читающую страну в вагонах метро. И последнее можно выдать за правду, вспомнив популярный анекдот, когда одна женщина предложила какую-нибудь модную книгу подарить своему любимому мужчине, а другая ей возразила: «Так у него ж одна есть. Зачем еще и вторая ему?»
А затем так уж жизнь повернулась, что женщины заняли все высшие позиции в современной свободе самовыражаться, и честное женское слово оказалось яснее, проще, смелее и остроумней слова мужского. И мы своими ушами слышим, что и с каким чувством женщины говорят, и своими глазами читаем то, что они пишут.
Так что сегодня в выигрыше именно все, а не только читатель, у которого дома одна книга уже есть. Мы почему-то уверены, что будет у него еще одна. А, помимо читателя, и всякий иной человек тоже в выигрыше, поскольку умеет теперь не только свободно мыслить, но и свободно писать. Нам же хочется одного: чтобы и дальше развивался этот процесс, несмотря на все трудности, сложности и заморочки. При всей сегодняшней любви-нелюбви к какому-либо чтению вообще, а уж тем более слов, напечатанных где бы то ни было, в том числе в типографии на бумаге.
Владимир Вестер
