Сколько в мире писателей? Не более ста тысяч человек, по одним данным, а по другим – не более двухсот тысяч. Если принять во внимание, что на земном шаре проживают семь миллиардов человек, то писателей, таким образом, окажется исчезающее мало. Даже с учетом, казалось бы, громадной армии пишущих и публикующих самих себя на всемирных просторах Интернета.
Свои письменные сочинения люди создают примерно на ста пятидесяти языках. Не каждый из них пишет не так, как он хочет, а так, как, по словам Булата Окуджавы, «он дышит». Писать так, как «он слышит», получается также далеко не у всех. И редко какой писатель долетит в своем воображении до середины полноводной реки, чтобы доказать себе самому наличие тонкого слуха и глубокого дыхания в своем творчестве. Он иногда в своем воображении не долетает и до середины своего писательского стола, уверенный в том, что «писательство – сладкая каторга». И этот процесс для него почти бесконечный. Диалектика, так сказать. Борьба вдохновения с их его же противоположностью. Но как порой затрудняется эта борьба!
Сражение писателя с самим собой обостряется еще и тогда, когда верно найденный пассаж теряется в потоке мыслей о том, что надо не что-то художественное сочинять, а пером деньги зарабатывать. Лишь у немногих это хорошо получается, и их «финансы не поют романсы». Ф.М.Достоевский являлся профессиональным писателем, но и он находился постоянно в долгах.
«Всюду писак более, чем писателей. В последнее время у нас явилось много писательниц». Это сказано, естественно, не о Ф.М.Достоевском. Объясняя значение слова «писатель», Владимир Иванович Даль в своем «Толковом словаре живого великорусского языка» не собирался никого обижать. Он просто объяснил, что существительное «писатель» является производным глагола «писать». «Мальчик учится писать. Мы пишем пером, персиане камышем, китайцы кистью». То есть у всякого имеется свой инструмент, чтобы «…сочинять, излагать свои мысли, описывать события письмом». Приводит В.И.Даль и такое соображение: «Иной пишет стихами лучше, чем прозой. Многие говорят хорошо, а пишут безтолково. Ин пишет, словно рожает, другой пишет, лишь перо скрипит».
Даль как в воду глядел. Более ста лет пронеслось, а скрип сотен тысяч перьев (в переносном смысле) по-прежнему слышен на всех континентах. Представители «всех рас и народов» сидят по домам и «скрипят перьями», которые в конце ХХ века с успехом заменили сотни тысяч компьютеров: современных электронных перьев и не очень скрипучих. Тем не менее так, словно рожают, отчего-то пишут не все. Даже на четырехъядерном компьютере.
Профессиональный писатель, живущий на деньги от продажи своих произведений, способен написать одно слово в секунду. За сутки он может написать примерно тридцать шесть тысяч слов с перерывом на сон и еду. Без перерыва на сон и еду – и того больше. Если от такого нечеловеческого напряжения он не сойдет с ума, то, трудясь без устали, такой писатель напишет за год столько слов, что сам потом ужаснется, сколько всего он за год написал. А за всю жизнь?
Так вот, за всю жизнь Лев Николаевич Толстой написал 96 томов, и ужаснулся лишь за несколько дней до своего великого исхода из Ясной Поляны. Алексей Максимович Горький создал, кажется, не более сорока томов, и, по некоторым данным, был отравлен агентами сталинской охранки у себя дома. Самым же плодовитым писателем, умершим своей смертью, оказался не Александр Дюма-отец, создавший 420 романов, а одна не очень известная английская сочинительница: из под ее пера вышло несколько тысяч детективов и в каждом было не меньше 300 страниц.
Плодовитость наших женщин-писательниц лишь немногим уступает авторше из Великобретании. Они пишут, в среднем, один роман за три месяца, а могут и за три недели. И, надо сказать, не так уж плохо на этом зарабатывают. Но, конечно, не столько, сколько заработала Джоанн Роулинг, создавшая талантливую серию книг о приключениях мальчика-волшебника в круглых очках и красной магической накидке. Мальчик в накидке, безусловно, Гарри Поттер, а не Карлсон, который как поразительный плод писательской фантазии по-прежнему живет на крыше и летает по миру с помощью пропеллера на спине. При этом не следует забывать, что отнюдь не детская сказка, а первый эротический роман был создан не в Европе, а в Японии и назывался «Повесть о Гензи». С той поры в свет вышли сотни литературных произведений о физической стороне любви, и эротический жанр по доходности перекрыл детектив, триллер, фантастику, публицистику, мемуары и приключения вместе взятые.
В СССР об эротике как в жизни, так и на бумаге речи не было, однако жили писательским трудом писатели и в СССР. Одна книга о нравственном конфликте на слесарном или столярном производстве, написанная за год и вышедшая тиражом 100 тысяч экземпляров, давала возможность писателю содержать весь год семью, пользоваться услугами Литфонда, ездить со значительной скидкой на Черное море и строго клеймить своих товарищей по перу, имевших дерзновенную смелость отступить от принципа социалистического реализма. И так уж случилось, что некоторых из тех, кто от социалистического реализма отступил, издают до сих пор, а всех остальных (за редким исключением) отчего-то забыли.
И все же способ зарабатывания денег с помощь непрерывного «скрипа пера» не является самым легким и доступным в мире. Это, наверное, самый сложный, самый тяжелый, самый затратный способ из всех возможных. О чем один наш знакомый автор признался:
«А роман мой все же к концу движется. Трудно дается, но движение кое-какое все-таки есть. Финальная фраза брезжит вдали. Поэтому у меня и настроение ничего себе, и весь я, бывает, пишу от души, а сам жду, когда жена в кухне раззадорится котлеток пожарить. И как только жена раззадорится в кухне котлеток пожарить, так я, значит, воздуха, напоенного пленительным запахом чеснока, вдохну и из рабочего кабинета закричу: «Ты котлетки-то, гляди, не пережарь! А то весь обед по ветру пустишь!».
И в такой знаменательный день мы искренне убеждены: писательство – занятие международное, даже всемирное и очень вкусное. Оно и запах имеет, конечно, не чеснока, а чего-то непознаваемого, что «от Бога» и что очень жалко по ветру пустить. И, в силу нашего искреннего убеждения, мы от души присоединяемся к тем, кто «пишет, как он дышит».
Владмир Вестер
