Сегодня был сон: Я поправляю простыню и ложусь, но мне мешает что-то жесткое сзади. Я оглядываюсь и вижу: у меня за спиной огромные белые крылья. Тогда я спрашиваю: как же я буду спать? Они отвечают: с крыльями не спят.
АННА СОЛОВЕЙ <ЙОРИК>
* * *
Уважаемая Анна, с большим интересом прочитал Вашу повесть. Это профессиональное, очень искусно сделанное сочинение.
С пожеланием успехов.
АЛЕКСАНДР КАБАКОВ
Сборник Анны Соловей «Палата №» приютил врачей, пациентов, печальных ангелов и симпатичных чертей, которые постоянно меняются ролями – как впрочем, и мы с вами, – вечные обитатели палаты без номера и границ.
Фрагмент из повести «Ребенок профессора»
- Не нервничайте, все не так плохо, - бодро заявил врач.
Все еще улыбаясь, Иси спросил:
- Меня интересует одно, можно ли обойтись без лишних мучений?
Врач улыбнулся в ответ.
- Что вы называете лишним?
- Это совсем не то, о чем вы думаете, Иссей! – нервно вмешался Иртеньев.
- А что?!
Иси начало тошнить, в сердце вонзилась игла, и он застонал, закрыв лицо руками.
Врач протянул ему мятный леденец.
- Дорогой мой - начал он, - ничего опасного, но такое событие всегда волнует. А особенно в вашем случае. Я обязан вам сказать. Вы… Вы – беременны.
Иси уставился на врача, пытаясь разглядеть в нем признаки безумия, потом покосился на Иртеньева, но тот сидел молча, глядя в пол, как будто ничего удивительного не услышал.
- Я – мужчина. И женщиной никогда не был.
- Понятно, что мужчина. Не надо так волноваться… вы не первый и, не последний, были еще случаи, ничего, никто не умер.
- Что это значит? Форма психоза такая? Ложная беременность?
- Нет, не ложная а самая настоящая. Срок еще маленький, но у меня сомнений нет. Так что вас можно поздравить.
- Вы говорите бред, я вас полностью отрицаю, – надменно сказал профессор и встал.
- Что же, - сказал врач, - тогда пусть все идет естественным путем. Он повернулся к Иртеньеву. – Извините, ничем не могу помочь.
- Остановитесь, - в отчаянии прошептал Иртеньев профессору, но тот лишь уничижительно посмотрел на него.
- А вы тоже сумасшедший. Прощайте.
Но вместо того, чтобы выйти, Миками медленно сел на стул.
- Вы хотите сказать, что подобные случаи уже были? - обратился он к врачу.
- Конечно.
- Но ведь первый беременный мужчина должен получить огромную премию.
- Вот вы и получите.
- Упаси бог!!! Я спрашиваю вас, почему эти… другие ее не получали?
- Потому же, что и вы. Не хотели пожизненно быть музейными экспонатами. Да и детям потом пришлось бы нелегко.
- Детям? Есть дети? - Иси запнулся. Слова о детях его добили. Он почти поверил врачу. - Нет… все-таки не понимаю. Этого не могло случиться. Я мужчина.
- Ну, что вы все повторяете - никто вас женщиной и не называет. Факт вашей беременности вовсе не отрицает того, что вы мужчина. Время идет, батенька, все меняется, увеличивается маскулинность у женщин, феминность у мужчин. Всякое бывает. Сядем как-нибудь вечерком с бутылочкой, а кстати, вам спиртного категорически нельзя… Курите?
- Нет.
- Хорошо. А как у вас с половой жизнью?
- Какое ваше дело?!
- Не нервничайте. У гинеколога, смотрю, вы никогда не были. Пойдем с другого конца. Половая жизнь регулярная?
- Да.
- Как предохраняетесь?
- Ю… Жена таблетки пьет.
- Вот, вот – жена таблетки пьет. А вы ничего не пьете, и думаете - вам это с рук сойдет.
- Что значит - с рук сойдет? Вы меня с ума сведете. Откуда я мог знать, что мужчина может забеременеть. Как, извините меня, через какое место?
- Вы должны понимать, вы человек умный: для масс – это одно место а для специалистов другое. Хотите, чтобы мы просвещением занялись, потрясением основ? Так восстания народного никому не надо. Тем более, что такие случаи как у вас, пока не приняли формы эпидемии.
Ночью он встал, хотелось в туалет. Больше он не мог уснуть, он прощался с этим инородным чужим телом, которое сосало свою жизнь из него, прощался с зернышком их любви, которое по нелепости судьбы занесло не в ту степь. Заблудившееся одинокое зерно, завтра оно будет уничтожено… тепло руки, да, руки… ну почему он сам должен это решать! Почему из-за его личного решения – этот проросток выдерут с корнем из нутра у профессора Иссея Миками и уничтожат навсегда.
Если бы это случилось с ней, Юки, с его падающим снегом, он бы с ума сошел, не разрешил бы ей никогда, носил бы на руках. Так почему их несчастный ребенок должен погибнуть из-за того, что ему, Иси, неудобно таскать его в себе. Вот пингвин, умирая от голода, высиживает птенцов, крепко держит драгоценное яйцо между лапами, а он, человечишко жалкий, не в силах. Но дело же не в силах, там они все такие, они - стая. А он одинокий. Одинокий пингвин, - Иси жалобно улыбнулся, – может, прибиться к пингвинам… А что? Уйти к пингвинам и читать им лекции. Но предмет его любви и размышлений, - скрытая красота, увядший лист или паутинка… как ни крути в эту категорию не входят тошнотная слизь или вонь кишок, а рядом Юки....о боже…нет, он не вынесет… … все, все - завтра этого не будет. Почувствует ли он пустоту? Как будет жить дальше? Наверное, не так как сейчас... Он будет сожалеть. Иси рыдал.
- Что с тобой, Иси?
Испуганная сонная Юки прибежала из комнаты.
- Я люблю тебя, Юкико.
- Вот так ты любишь меня, Иси! До рыданий, до слез, до колик, до исступленья! Я люблю, Иси, чтобы ты любил меня так. Целуй меня, Иси, дыши мной, тогда ты выздоровеешь, Иси.
- …Я здоров Юки, я почти здоров.
Фрагменты из повести «Йорик»
числа
Мне дали кресло на колесах и говорят, «можешь тут разъезжать», потому что ноги как палки, а этот идиот, старикан, в моей палате, он не хочет понять, он все со своим «ты обязан кого-нибудь трахнуть». Я выехал встретиться с мамой во дворе, а она плачет. Я ее пообещал отправить к психологу на курс «поддержки родственников». Потом я проехался по больнице, по всем этажам, поднимался на лифте, и по коридорам – несешься, вжжж..., не хуже, чем картинг.
Но я не об этом собираюсь здесь писать. Я решил завести дневник, чтобы записывать числа. У меня такое ощущение, будто я запутался в пододеяльнике, и никак не могу найти дырку. Я уже не отличаю сегодня от вчера в этой плотной белизне, которая меня покрывает. Если записывать день за днем, вдруг найдется какая-то логика. Сейчас, например, на белом листке появится мой вопрос:
«Кто Они?»
Сегодня был сон: Я поправляю простыню и ложусь, но мне мешает что-то жесткое сзади. Я оглядываюсь и вижу: у меня за спиной огромные белые крылья. Тогда я спрашиваю: как же я буду спать? Они отвечают: с крыльями не спят.
Кто Они? Один, в котором много.
Это я сам себя спрашиваю, и сам себе отвечаю, хотя бы для того, чтобы на этом белом листе, появились какие-нибудь закорючки…
О чем я должен писать, чтобы вы меня услышали?! Мне не стыдно, я хочу, чтобы вы меня услышали, раньше, чем я умру! Я сам знаю, надо писать о любви и убийствах. Смерть – это классно, но только красивая, тогда это трагедия, а не гадкое медленное умирание. А я знаю только о нем, и с женщинами у меня тоже не очень. Но мне нужно писать срочно, потому что я умру. И все умрут, да? Но я не просто умру когда-то, как вы, - а очень скоро. Когда я еще совсем маленьким был и ездил на дачу в электричке, то смотрел на людей напротив и думал: они умрут, а я останусь. Я буду жить тогда, когда их не будет! Мне даже неловко становилось оттого, что я такой вечный.
А теперь, хоть и знаю, - конец, - все равно психую. И это только потому, что умру. Я раньше этого не знал, что ли?! Не знал, представляете? Вот какая хренота. И ведь никто не знает. Почти никто. По крайней мере, старикан в моей палате даже не догадывается. Как ни пытаются вбить в его дубовую голову. Тут у нас ничего не скрывают. Справляйся сам, как можешь.
мама.
Наташа подбежала к хирургу. Будто хотела что-то сказать, но молча уставилась на него. Он вздохнул обреченно, не убежать, махнул прощально Лене, повел посетительницу в кабинет.
- Садитесь, Наташа. Ну... Что вы хотите, чтобы я вам сказал? Мы же недавно говорили. Постарайтесь расслабиться. Дайте руку, ну вот, и пульс совсем слабенький. Надо успокоиться, надо жить с тем, что есть... жить и жить.
Она только застонала в ответ.
- Утром встает солнце, понимаешь, Наташа, и ты вставай с ним. Пока твой мальчик здесь, приходи к нему, а солнце заходит, Наташа, ложись спать.
- Но я не знаю как спать, я не могу лечь, я уже неделю не раздеваюсь, потому что я боюсь, что я усну и что-то случится. Я не могу больше терпеть...
Он подошел к двери, закрыл на ключ.
- Нужно успокоиться, Наташа, ну что ты хочешь, нужно раздеваться, Натуш, нужно спать, нужно закрывать глаза, ну что, ну что, успокойся, не терзай себя, Наташа, что ты хочешь?
Он раздевал ее осторожно, как тяжелобольную, а она прижималась к нему изо всех сил, зажмурив глаза, сжав до боли кулаки. Ее сводило с ума, что рядом Он, Он - Повелитель жизней. Ведь это его руки касались того, из чего состоит человек, ее сын, это его руки уверенно брали сердце, печень... он составлял людей, словно бог, а сейчас весело и нежно брал ее. Она представляла, что он делает это так же, как на операциях, берет ее скелет, ее горло, ее сердце. И она вскрикивала «ну что, ну что» опять и опять, и надеялась на ложь. Она заманит его в ловушку, пусть он обманет, пусть скажет, что с мальчиком все будет хорошо, тогда будет сам виноват, и тогда пусть сделает ложь правдой, ведь он такой сильный, и она смеялась в голос, думая о своей хитрости, но страх не отпускал, ведь она Наташа, мама, красавица, свет у всех в окошке, недавно поняла, что вовсе не она ловец в этой большой игре. И она заплакала, проникшись страшной тоской, текущей из закрытых глаз Дорона-победителя.
старик Гриша
Этот старикан меня просто бесит. С каждым днем все больше. Нас всего двое в палате, но это только хуже. У него лицо, как будто, на тебя сразу прыгает. Как машиной переезжает. Он всегда морщится в недовольной гримасе, зубы лошадиные ощерены, брови нацелены ворсинками вперед, а щеки вообще лезут, как из бадьи морщинистым тестом. Даже нос!.. И тот как пылесос злобный тебя всасывает... Ладно, что-то я уже перебрал. Лицо как лицо, бывает и хуже. Если отойти и успокоиться, он не такой уж и отвратительный. Но он страшный. Он не дает мне совсем спать, сволочь! Взял, арендовал телевизор. Двадцать четыре часа в сутки он у него работает. И что, старикан предложил мне что-нибудь посмотреть? Фиг, закрылся занавеской, гад такой. Я такого жлобства вообще в жизни не видел, тем более тут, когда все друг другу помогают.
И он мне еще при этом говорит, громко дыша своими волосатыми ноздрями.
- Ты меня понимаешь? Я делаю все по-хорошему. Если ты хочешь смотреть, заплати половину и смотри. А то думаешь, на халяву перед смертью проехаться? Я старый человек, я, может, всю жизнь, понимаешь ты, вкалывал, а тут придет такой Чубайс как ты...
При чем тут Чубайс? Я про этого Чубайса еле слышал. Но он начинает уже.
- Вот, вот приходят такие от горшка два вершка и суются везде со своей ваучеризацией, вонючки такие. Да иди ты, знаешь к какой матери... Ты...
Это у него надолго. Он, как бы к этому Чубайсу обращается, ну заодно уж и ко мне, мы у него просто слились в единое целое.
- Все вы хотите, вместе со своим Чубчиком, не парясь в дамки пройти. Не выйдет хреновья моржовые... Я внуку сказал: машину тебе оставлю, если будешь каждый день сюда ко мне ходить. Нет – я другого внука найду.
- Зачем он тебе, ты же его не перевариваешь?
- А что, права не имею на внимание? Чтобы как у людей было, дурак! Ты где учился? Пушкина небось не проходил: «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог»... это про меня «не в шутку занемог»... «Он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог». Лучше выдумать не мог! Ты видишь, что гений пишет? Пушкин дураком не был. Ты вон на этих посмотри, вон, которые здешние живут, я не знаю, как они без Пушкина, что у них есть-то за душой? Что ты молчишь, скажешь, Бог? И что? Ты мне скажешь - их Бог лучше Пушкина? Ты мне голову не мусори, я культуру знаю. По Невскому ходил, а не по этим вон вонючим коридорам. Что они мне тут гогочут: бог, бог... Вот, если он мне скажет: «Живи, Гриша…» я поверю что это бог, а так не знаю, что там есть, разве что привидение какое... или это... ментальное тело.
- Чего? Какое тело
- Не путай меня, ментальное, я читал... Ну а что толку-то тебе от него, ни хрена толку!
Винегрет у него в голове просто отменный. И телевизор на всю катушку врубает, только я усну. Ненавижу.
Эвридика
Лена хорошо стихи читает, начинает - и лицо загорается. Странно звучит, но это именно так, не светится, а горит. У нее есть лицо, а у меня уже нет, оно стерлось. Хотя она сказала, что это неправда, что наоборот, только сейчас у меня все черты проявляются. Я коснулся ее ресниц рукой, и меня грозовой молнией пронзило. Боже, неужели я еще способен на что-то реагировать.
«Даже сейчас тебя занимают мелкие мысли, когда ты должен сделать главное - подготовиться к смерти», - это мне сказал Длинный из восьмой палаты. Я ничего ему такого не говорил, спросил только: можно ли перед смертью влюбиться. Он все знает этот Длинный, вышагивает, как жираф со своей капельницей и проповедует тут.
труба
Ну вот, повели меня на этот «эмарай». Засунули в трубу и говорят: «не шевелись. Лежи в трубе и не шевелись. Сейчас будет немного громко, не бойся. Думай о чем-нибудь веселом.
Я лежу, и тут оно началось!!! Я чуть не оглох. «Тарам барам тарам барам тарам барам». Так делали с мальчиками в древних племенах перед тем, как они становились взрослыми... Зашивали в звериную шкуру и вешали на дерево… да, да, так и сейчас, чтобы стать взрослым, нужно умереть... Тарам барам тарам барам тарам барам… я должен умереть, почему никто не восстанет против этого обычая, зашивают в шкуру и душа вылетает, конечно, если дубиной по голове... а потом душа возвращается, но не ко всем.... а вдруг ко мне не вернется?... и потом ты как бы рождаешься заново уже взрослым... но если нет, то тогда, кого она предпочтет, девушка рожденная луной? Нет, я не хочу умирать, но никому это неинтересно и не сбежать... Тарам барам тарам барам тарам барам - вот оказывается, что хочет сказать тебе Бог: тарам-барам, барабан только начинает звучать, тарам-барам, и ты выходишь на тропу, тарам-барам, и позади ничего, все с начала, тарам-барам, и позади все, тарам-барам, потому что ты вышел из огня, из огня с огненными ступнями...
- Вот и все, ничего страшного, правда?
- ...
- Ты что-то хочешь спросить?
- Я? А, да... душу верните.
Рецензии на повесть «Йорик»
Марк Найдроф - http://ctheorist.blogspot.com – 24 апреля 2009 г.
Марк Амусин – www.lechaim.ru/ARHIV/192/amusin.htm
Живой журнал - http://ann-solovey.livejournal.com/
Автор: Соловей Анна
Раздел: Вне серий
Горжусь моей подругой-писательницей!
23.11.2024, Елена Бойцова-Боева
Аня!Дорогая! Поздравляю тебя!
23.11.2024, Polina
