Беспримерная знаменитость Толстого наглядно выразилась в колоссальном успехе его сочинений, в небывалом количестве переводов их на иностранные языки и поистине необъятном количестве посвященных Толстому статей и книг. Подсчет переводов произведений Толстого, сделанный в Британском музее в Лондоне и отделении Rossica Санкт-Петербургской публичной библиотеки, дал поразительные результаты. Отдельно изданных переводов, которые представляют собой весьма незначительную часть того, что переводится из Толстого в газетах и журналах, вышло: на немецком языке — более 200, на французском — около 2150, на английском — около 120, шведском и датском — около 50; на всех остальных — до 20. Литература о Толстом не поддается и приблизительному подсчету.
Сто лет назад, 7 ноября (20-го по новому стилю) на станции Астапово Рязанско-Уральской железной дороги скончался Лев Николаевич Толстой. Имя великого русского писателя еще при жизни обрело всемирную славу. А его долгая и противоречивая жизнь сама могла бы стать сюжетом для не одного литературного произведения.
Лев Толстой был представителем древнего русского дворянского рода, известного по легендарным источникам с 1353 года. Впрочем, больше всех прославился предок писателя по отцовской линии, граф Пётр Андреевич Толстой, который известен своей ролью в следствии над царевичем Алексеем Петровичем, за что был поставлен во главе Тайной канцелярии. Он же первым из Толстых заслужил графский титул – который и передавался всем его потомкам. Сам Петр Андреевич, впрочем, свою жизнь и карьеру окончил плохо – повздорил со всесильным тогда Меньшиковым и был сослан на Соловки, где вскоре и скончался.
Как сообщает биографический сайт rulex.ru, правнук Петра Андреевича, Илья Андреевич, описан в «Войне и мире» в лице добродушнейшего, непрактичного старого графа Ростова. Сын Ильи Андреевича, Николай Ильич, был отцом Льва Николаевича. Он изображен довольно близко к действительности в «Детстве» и «Отрочестве» в лице отца Николиньки, и отчасти в «Войне и мире» — в лице Николая Ростова. В чине подполковника Павлоградского гусарского полка он принимал участие в войне 1812 года и после заключения мира вышел в отставку.
Весело проведя молодость, Николай Ильич проиграл огромные деньги и совершенно расстроил свои дела. Чтобы привести их в порядок, Николай Ильич, как и Николай Ростов, женился на некрасивой и уже не очень молодой княжне Волконской. Брак, тем не менее, был счастливый. У них было четыре сына: Николай, Сергей, Дмитрий и Лев и дочь Мария.
Однако мать умерла, когда Льву не было еще двух лет, отец тоже умер рано. Воспитанием детей занималась дальняя родственница Т.А. Ергольская, имевшая огромное влияние на Толстого: «она научила меня духовному наслаждению любви». Детские воспоминания всегда оставались для Толстого самыми радостными: семейные предания, первые впечатления от жизни дворянской усадьбы служили богатым материалом для его произведений, отразились в автобиографической повести «Детство».
Когда Толстому было 13 лет, семья переехала в Казань, в дом родственницы и опекунши детей П.И. Юшковой. В 1844 году Толстой поступил в Казанский университет, но весной 1847-го подал прошение об увольнении из университета «по расстроенному здоровью и домашним обстоятельствам». Толстой уехал в Ясную Поляну с твердым намерением изучить весь курс юридических наук (чтобы сдать экзамен экстерном), «практическую медицину», языки, сельское хозяйство, историю, географическую статистику, написать диссертацию и «достигнуть высшей степени совершенства в музыке и живописи».
После лета в деревне, разочарованный неудачным опытом хозяйствования на новых, выгодных для крепостных условиях (эта попытка запечатлена в повести «Утро помещика», 1857), осенью 1847 года Толстой уехал сначала в Москву, затем в Петербург, чтобы держать кандидатские экзамены в университете. Образ его жизни в этот период часто менялся: то он сутками готовился и сдавал экзамены, то страстно отдавался музыке, то намеревался начать чиновную карьеру, то мечтал поступить юнкером в конногвардейский полк. Религиозные настроения, доходившие до аскетизма, чередовались с кутежами, картами, поездками к цыганам. Однако именно эти годы окрашены напряженным самоанализом и борьбой с собой, что отражено в дневнике, который Толстой вел в течение всей жизни. Тогда же у него возникло серьезное желание писать и появились первые незавершенные художественные наброски.
Так прошло 4 года после оставления университета, когда в Ясную Поляну приехал служивший на Кавказе брат Толстого, Николай, и стал его звать туда. Толстой долго не сдавался на зов брата, пока крупный проигрыш в Москве не помог решению. Чтобы расплатиться, надо было сократить свои расходы до минимума — и весной 1851 года Толстой торопливо уехал из Москвы на Кавказ, сначала без всякой определенной цели. Вскоре он решил поступить на военную службу, но явились препятствия в виде отсутствия нужных бумаг, которые трудно было добыть, и Толстой прожил около 5 месяцев в полном уединении в Пятигорске, в простой избе. Значительную часть времени он проводил на охоте, в обществе казака Епишки, фигурирующего в «Казаках» под именем Ерошки. Осенью 1851 года Толстой, сдав в Тифлисе экзамен, поступил юнкером в 4-ю батарею 20-й артиллерийской бригады, стоявшей в казацкой станице Старогладове, на берегу Терека, под Кизляром. С легким изменением подробностей она во всей своей яркой оригинальности изображена в «Казаках».
В этой глухой станице Толстой обрел лучшую часть самого себя: он стал писать и в 1852 году отослал в редакцию «Современника» первую часть автобиографической трилогии «Детство». Напечатанное в 1852 году в «Современнике» «Детство», подписанное скромными инициалами Л. Н. Т., имело чрезвычайный успех; автора сразу стали причислять к корифеям молодой литературной школы, наряду с пользовавшимися уже тогда громкой литературной известностью Тургеневым, Гончаровым, Григоровичем, Островским.
На Кавказе Толстой, скоро произведенный в офицеры, оставался два года, участвуя во многих стычках и подвергаясь всем опасностям боевой кавказской жизни. Он имел права и притязания на Георгиевский крест, но не получил его, чем, видимо, был огорчен. Когда в конце 1853 года вспыхнула Крымская война, Толстой перевелся в Дунайскую армию, участвовал в сражении при Ольтенице и в осаде Силистрии, а с ноября 1854 года по конец августа 1855 года был в Севастополе. Все ужасы, лишения и страдания, выпавшие на долю геройских его защитников, перенес и Толстой. Он долго жил на страшном 4-м бастионе, командовал батареей в сражении при Черной, был при адской бомбардировке во время штурма Малахова кургана. Как раз в эти дни, буквально под вражеским огнем, Толстой написал рассказ из боевой кавказской жизни «Рубка леса» и первый из «Севастопольских рассказов».
Рассказ был замечен императором Николаем; он велел беречь даровитого офицера, однако Толстой военной карьеры делать не стал. Напротив, он сочинил сатирическую песенку на манер солдатских: «Как четвертого числа нас нелегкая несла гору забирать». Едкая ирония была по поводу неудачного дела 4 августа 1855 года. Военный историк Керсновский позже отмечал «что бестолковость наша в том деле была невообразима». И от Толстого досталось многим высшим чинам, чего они, к юмору не склонные, молодому артиллеристу не простили.
Под благовидным предлогом, после штурма 27 августа, Толстой был послан курьером в Петербург – подальше и от театра военных действий, и от новых выпадов против воинского начальства. Но уже в Петербурге он дописал вторую и третью части своих «Севастопольских рассказов».
Эти произведения Толстого поразили литературных критиков смелостью психологического анализа и развернутой картиной «диалектики души» (Н.Г. Чернышевский). Некоторые замыслы, появившиеся в эти годы, позволяют угадывать в молодом артиллерийском офицере позднего Толстого-проповедника: он мечтал об «основании новой религии» — «религии Христа, но очищенной от веры и таинственности, религии практической».
В ноябре 1855 года Толстой приехал в Петербург и сразу вошел в кружок «Современника», принимал участие в обедах и чтениях, в учреждении Литературного фонда, оказался вовлеченным в споры и конфликты писателей. Однако позже в своей «Исповеди» (1879-82) он скажет о том времени: «Люди эти мне опротивели, и сам себе я опротивел». Осенью 1856 года Толстой, выйдя в отставку, уехал в Ясную Поляну, а в начале 1857-го — за границу, осенью вернулся в Москву, затем — в Ясную Поляну.
В 1859 году Толстой открыл в деревне школу для крестьянских детей, помог устроить более 20 школ в окрестностях Ясной Поляны, и это занятие настолько его увлекло, что в 1860 году он вторично отправился за границу, чтобы знакомиться со школами Европы. Толстой много путешествовал, провел полтора месяца в Лондоне (где часто виделся с А.И. Герценом), был в Германии, Франции, Швейцарии, Бельгии, изучал популярные педагогические системы, в основном не удовлетворившие писателя. Собственные идеи Толстой изложил в специальных статьях, доказывая, что основой обучения должна быть «свобода учащегося» и отказ от насилия в преподавании.
В сентябре 1862 года Толстой женился на восемнадцатилетней дочери врача Софье Андреевне Берс и сразу после венчания увез жену из Москвы в Ясную Поляну, где полностью отдался семейной жизни и хозяйственным заботам. Однако уже с осени 1863-го он захвачен новым литературным замыслом, который долгое время носил название «Тысяча восемьсот пятый год». Время создания романа было периодом душевного подъема, семейного счастья и спокойного уединенного труда. Толстой читал воспоминания и переписку людей александровской эпохи (в том числе материалы Толстых и Волконских), работал в архивах, изучал масонские рукописи, ездил на Бородинское поле, и лишь в начале 1865 года напечатал в «Русском вестнике» первую часть «Войны и мира».
Роман читался взахлеб, вызвал множество откликов, поразив сочетанием широкого эпического полотна с тонким психологическим анализом, с живой картиной частной жизни, органично вписанной в историю. Сам Толстой характеризовал свой замысел как попытку «писать историю народа» и считал невозможным определить его жанровую природу («не подойдет ни под какую форму, ни романа, ни повести, ни поэмы, ни истории»).
Духовный перелом в мировоззрении Льва Толстого происходил на протяжении 80-х годов ХIХ века. Он нашел свое отражение в его художественном творчестве, прежде всего в переживаниях героев, в том духовном прозрении, которое преломляет их жизнь. Эти герои занимают центральное место в повестях «Смерть Ивана Ильича» (1884-86), «Крейцерова соната» (1887–89, опубликована в России в 1891), «Отец Сергий» (1890–98, опубликована в 1912), драме «Живой труп» (1900, незавершена, опубликована в 1911), в рассказе «После бала» (1903, опубликован в 1911). Исповедальная публицистика Толстого дает развернутое представление о его душевной драме: рисуя картины социального неравенства и праздности образованных слоев, Толстой в заостренной форме ставил перед собой и перед обществом вопросы смысла жизни и веры, подвергал критике все государственные институты, доходя до отрицания науки, искусства, суда, брака, достижений цивилизации.
Новое миропонимание писателя отражено в «Исповеди» (опубликована в 1884 в Женеве, в 1906 в России), в статьях «О переписи в Москве» (1882), «Так что же нам делать?» (1882–86, опубликована полностью в 1906), «О голоде» (1891, опубликована на английском языке в 1892, на русском — в 1954), «Что такое искусство?» (1897-98), «Рабство нашего времени» (1900, полностью опубликована в России в 1917), «О Шекспире и драме» (1906), «Не могу молчать» (1908). Как отмечается на сайте levtolstoy.org.ru, «социальная декларация Толстого опирается на представление о христианстве как о нравственном учении, а этические идеи христианства осмыслены им в гуманистическом ключе как основа всемирного братства людей. Этот комплекс проблем предполагал анализ Евангелия и критические штудии богословских сочинений, которым посвящены религиозно-философские трактаты Толстого… Бурной реакцией в обществе сопровождались высказываемые Толстым призывы к прямому и безотлагательному следованию христианским заповедям. В особенности широко обсуждалась его проповедь непротивления злу насилием, ставшая импульсом к созданию целого ряда художественных произведений — драмы «Власть тьмы, или Коготок увяз, всей птичке пропасть» (1887) и народных рассказов, написанных в намеренно упрощенной, «безыскусной» манере».
В рамках нового миропонимания и представлений о христианстве Толстой выступал против христианской догматики и критиковал сближение церкви с государством, что привело его к полному разобщению с православной церковью. В 1901 году последовала реакция Синода: всемирно признанный писатель и проповедник был официально отлучен от церкви, что вызвало громадный общественный резонанс.
Между тем годы перелома круто изменили личную биографию писателя, обернувшись разрывом с социальной средой и приведя к семейному разладу (провозглашенный Толстым отказ от владения частной собственностью вызывал резкое недовольство членов семьи, прежде всего жены). Пережитая Толстым личная драма нашла отражение в его дневниковых записях.
Поздней осенью 1910 года, ночью, тайно от семьи, 82-летний Толстой, сопровождаемый лишь личным врачом Д.П. Маковицким, покинул Ясную Поляну. Дорога оказалась для него непосильной: в пути Толстой заболел и вынужден был сойти с поезда на маленькой железнодорожной станции Астапово. Здесь, в доме начальника станции он провел последние семь дней своей жизни.
Ответственный секретарь Патриаршего совета по культуре архимандрит Тихон (Шевкунов), в своем ответе по поводу невозможности отмены отлучения Льва Толстого, о котором рассказывал КМ.RU, отмечал также следующее.
«Последние дни жизни великого писателя говорят нам о той мучительной борьбе, которая происходила в его душе», — пишет отец Тихон. «Он бежал из своего родового гнезда — Ясной Поляны, но не к своим единомышленникам, «толстовцам», а в самый известный тогда русский монастырь — Оптину пустынь, где в то время пребывали старцы-подвижники. Там он попытался встретиться с ними, но в последний момент не решился на это, о чем тогда же с горечью признавался своей сестре — монахине соседнего с Оптиной пустынью Шамординского монастыря.
Позже, на станции Астапово, предчувствуя кончину, он велел послать телеграмму в Оптину пустынь с просьбой прислать к нему старца Иосифа. Но когда два священника прибыли в Астапово, окружавшие умирающего писателя ученики и последователи не допустили этой встречи».
«Церковь с огромным сочувствием относилась к духовной судьбе писателя, — отмечает секретарь Патриаршего совета по культуре. — Ни до, ни после его смерти никаких «анафем и проклятий», как утверждали сто лет назад и утверждают сегодня недобросовестные историки и публицисты, на него произнесено не было. Православные люди по-прежнему почитают великий художественный талант Толстого, но по-прежнему не приемлют его антихристианских идей».
«И все же сострадательное сердце любого христианина, читающего художественные произведения великого писателя, не может быть закрыто для искренней, смиренной молитвы о его душе», — отмечает в заключение отец Тихон.
