Как вам такое? В далёком 1899 году Антон Чехов, зимуя в Ялте, активно переписывался с Максимом Горьким, давая ему прошеные советы о том, как сделать текст полегче. Смеялся, говорил, что «читает наставления как протопоп», но остановиться не мог.
Горький готовил к печати роман «Фома Гордеев» и просил Чехова написать посвящение. Антон Павлович такого позёрства не любил, но другу Алексею Максимовичу отказать не мог. Правда, просил сохранить свой фирменный ёмкий стиль: сделать так, чтобы посвящение было «без лишних словес». Лучше всего просто «Посвящается такому-то – и будет».
В целом «Фома Гордеев» Чехову понравился. Только боже мой, почему так длинно? Ещё в помине не существовало модного сейчас определения «инфостиль», но Антон Павлович уже был его адептом. В очередном письме он решил объяснить всё Горькому на конкретном примере.
«У Вас так много определений, что вниманию читателя трудно разобраться и оно утомляется. Понятно, когда я пишу: "человек сел на траву"; это понятно, потому что ясно и не задерживает внимания. Наоборот, неудобопонятно и тяжеловато для мозгов, если я пишу: "высокий, узкогрудый, среднего роста человек с рыжей бородкой сел на зелёную, уже измятую пешеходами траву, сел бесшумно, робко и пугливо оглядываясь". Это не сразу укладывается в мозгу, а беллетристика должна укладываться сразу, в секунду».
Как мы знаем по многочисленной и многословной прозе Горького, рекомендация не сработала. Чехов давал Горькому ещё множество советов, но только когда тот просил. Среди них, например, была просьба убирать из текста ругательства, потому что это дурной тон («не пощадите в корректуре сукиных сынов, кобелей и пшибздиков»). А ещё совет скорее перебираться из Нижнего Новгорода в Москву или Санкт-Петербург, чтобы не хандрить.
«Литератору нельзя безнаказанно проживать в провинции. Что бы Вы там ни говорили, Вы вкусили от литературы, Вы отравлены уже безнадёжно, Вы литератор, литератором и останетесь. Естественное же состояние литератора – это всегда держаться близко к литературным сферам, жить возле пишущих, дышать литературой. Не боритесь же с естеством, покоритесь раз навсегда – и переезжайте в Петербург или Москву. Бранитесь с литераторами, не признавайте их, половину из них презирайте, но живите с ними».
К слову, сам Чехов воспользоваться этой рекомендацией не мог из-за туберкулёза. Так что хандрил в Ялте без друзей и жены, в компании текстов, писем и собственного непревзойдённого чувства юмора.
