Жюль Верн писал в «Воспоминаниях детства и юности»:
«Тогда еще почти не путешествовали. Это было время масляных светильников, панталон со штрипками, национальной гвардии, огнива. Да, уже на моей памяти появились фосфорные спички, пристяжные воротнички, манжеты, почтовая бумага и марки, брюки без штрипок, пальто, шапокляк (складной цилиндр), штиблеты, метрическая система, пароходы на Луаре, которые назывались «невзрывающимися», потому что они взлетали на воздух реже других пароходов; омнибусы, железная дорога, трамваи, газ, электричество, телеграф, телефон, фонограф. Я принадлежу к поколению, которому суждено было жить между двумя гениями – Стефенсоном и Эдисоном».
Стефенсон изобрел паровоз, Эдисон – фонограф и пишущую машинку, Жюль Верн – научную фантастику, завершившуюся в зрелом возрасте писателя горьким скепсисом в отношении человека, душу которого поглощают технические достижения цивилизации. Мир населяют не люди, а абоненты; не «Дети капитана Гранта», а их электротехнические тени.
Еще один фрагмент «Воспоминаний детства и юности»:
«Я жил среди портовой суеты большого торгового города, откуда начинались и где завершались длительные морские плавания… При том, что было мне тогда два года, я уже видел, как совершаются революции, свергается политический строй, приходит новая монархия; я до сих пор слышу ружейные залпы 1830 года на улицах города, где, как и в Париже, народ сражался с королевскими войсками».
Город, где, как и в Париже, народ сражался с королевскими войсками, был Нант. 8 февраля 1828 года родился в Нанте Жюль Верн. Он появился на свет в семье адвоката Пьера Верна, женившегося на дочери владельца речных и морских кораблей Софи Аллот де ла Фюи. По материнской линии предком его был старинный шотландский стрелок, которому за верную службу король Людовик ХI присвоил звание дворянина. По отцу Жюль был из кельтов, превосходивших по своей старинности шотландского стрелка и проживавших на территории современной Франции много веков назад, поближе к началу нашей эры и конца предыдущий. И это – из истории семьи, но не предмет его научной фантастики. В ней было все, овеянное ветрами дальних странствий. И хотя в его произведениях путешествий героев во времени не было, но при чтении их появляется ощущение самого захватывающего и дальнего странствия – вне времени и пространства.
Мечта одиннадцатилетнего Жюля о путешествиях по морям и океанам сбылась в 1839-м, когда он устроился юнгой на трехмачтовую шхуну «Корали», отплывавшую в Индию. И воплощалась в жизнь в течение нескольких часов. Ровно столько понадобилась отцу Жюля на пароходе («пироскафе» на паровом ходу), чтобы догнать шхуну перед выходом ее из реки Луары в открытое море. Он снял сына с корабля, и тот пообещал отцу никогда больше не устраиваться юнгой ни на какие шхуны, но не смог пообещать, что перестанет мечтать о приключениях и путешествиях. О Луаре, полноводной реке в Нанте, он вспоминал: «Ах эта Луара! Если ее и нельзя сравнить с Гудзоном, Миссисипи, рекой Святого Лаврентия, она все-таки остается одной из крупнейших рек Франции. Конечно, в Америке она была бы очень скромной речушкой! Но ведь Америка — не только государство, это — целый континент!»
Французским обеспеченным обывателем он быть не захотел через десять лет после неудачного плаванья в Индию, закончив высшую школу в Париже и став дипломированным адвокатом. Он к тому времени уже кое-что написал и, в частности, несколько «венков сонетов», посвященных его кузине и нантской возлюбленной Каролине Тронсон. В 50-титомное собрание сочинений Верна, изданное в России, ни один из этих сонетов не вошел. В биографию писателя вошла отвергнутая кузиной любовь будущего научного фантаста, посвятившего ей, кроме сонетов, небольшую трагедию в стихах для театра марионеток.
Любовная неудача отбила у него всякую охоту возвращаться из Парижа в Нант, где кузина вышла замуж не за Жюля Верна. Он пишет пьесы в мансарде, которую снимает вместе с другом по Нанту Эдуардом Бонами, знакомится с ведущими литераторами того времени, среди которых Виктор Гюго, Александр Дюма-отец, Александр Дюма-сын. Александру Дюма-отцу он дает прочитать пьесу «Сломанные соломинки». Тот обещает, что эта пьеса увидит сцену в его Историческом театре. Состоялось пятнадцать спектаклей; состоялась и выдача гонорара – 15 франков. Этих денег не хватило, чтобы купить второй фрак, необходимый для встреч с известными парижскими литераторами. У него с Эдуардом Бонами была одна фрачная пара на двоих. На встречи с известными литераторами они ходили по очереди. Об этом периоде своей жизни в «Воспоминаниях детства и юности» Жюль Верн писал:
«Моим первым произведением была небольшая комедия в стихах, написанная при участии Александра Дюма-сына, который был и оставался одним из лучших моих друзей до самой его смерти. Она называлась “Сломанные соломинки” и ставилась на сцене Исторического театра, владельцем которого был Дюма-отец. Пьеса имела некоторый успех, и по совету Дюма-старшего я отдал ее в печать. “Не беспокойтесь, - ободрял он меня. - Даю вам полную гарантию, что найдется хотя бы один покупатель. Этим покупателем буду я!” (…) Вскоре мне стало ясно, что драматические произведения не дадут мне ни славы, ни средств к жизни. В те годы я ютился в мансарде и был очень беден».
Его первый роман «Пять недель на воздушном шаре» был в 1862 году принят издателем Этцелем к печати и январе 1863 года напечатан. Этцель собирался выпускать журнал для подростков. Он быстро сообразил, какую удачу поймал в виде рукописи. Он заключил с молодым писателем договор на 20 лет, из которого следовало, что Жюль Верн обязуется предоставлять для издания три романа в год с выплатой 1900 франков за каждый. Через два года издатель стал платить автору по 3000 франков за том, потом – 6000. Кроме этого, он после издания пяти романов выплатил автору в 1865 году 5000 франков. Вся серия, высоко оцененная читателями, называлась «Необыкновенные путешествия». В нее входили произведения и про любимого нами капитана Немо, и «Полет из пушки на Луну», и «Путешествие к центру Земли», и все другие сочинения, составившие золотой фонд научно-фантастической литературы. Всю серию составили 63 романа. 50 вышли при жизни писателя, 13 вышли потом. Последний роман из этой серии впервые был издан в 1914 году.
«Пять недель на воздушном шаре» напечатали на русском языке в 1864 году под названием «Воздушное путешествие через Африку». В журнале «Современник», издаваемом Н. А. Некрасовым, М. Е. Салтыкова-Щедрина на «Воздушное путешествие» отозвался: «Ребенок не встретится здесь ни с благонравным Ваней, ни с обжорливою Соней, ни с лгуном Павлушей, рассказы о которых так тлетворно извращают детский смысл, он сразу увидит себя окруженным здоровой и свежей атмосферой. Он увидит, что автор не обращается к нему, как к низшему организму, для которого требуется особенная манера говорить с картавленьем, пришепетываньем и приседаниями и которому нужны какие-то особенные «маленькие» знания: он поймет, что ему дают настоящие знания, что с ним говорят об настоящем, заправском деле…» В 1891 году сказал свое слово о творчестве французского писателя Лев Николаевич Толстой: «Романы Жюля Верна превосходны. Я их читал совсем взрослым, и все-таки, помню, они меня восхищали. В построении интригующей, захватывающей фабулы он удивительный мастер. А послушали бы вы, с каким восторгом отзывается о нем Тургенев! Я прямо не помню, чтобы он кем-нибудь еще так восхищался…»
Еще один роман обнаружил внук Верна в насыпном сейфе, из-за утраты ключей вскрытом с помощью динамита. Эксперты установили, что это неизвестная раньше рукопись Жюля Верна «Париж ХХ века». Антиутопия. Издатель Этцель печатать ее не стал «из-за слишком пессимистического взгляда на будущее французской столицы и ее обитателей». Год написания до сих пор не установлен. Некоторые данные говорят, что Жюль Верн написал свою единственную антиутопию в 1864 году, предвосхитив достижения Хаксли, Замятина, Платонова, Оруэлла, Бредбери, Войновича и целого ряда авторов, увидевших в сумеречном освещении будущее человечества. У Верна главенствующей силой в этом будущем оказался бюрократический аппарат в плотной смычке с репрессивным аппаратом. Обыватель низведен до половика, об который вытирают ноги. Но техническое обеспечение доведено до совершенства. Публика на красивых машинах летает по воздуху, ездит по земле, и десять тысяч лье под водой проплыть легко каждому за сравнительно небольшие деньги. Еда (почти вся) искусственная. В голове у прохожих – одна извилина и та прямая. Мечтать не только не о чем, но и строжайше запрещено. Любовь главных героев под угрозой беспардонного надругательства. Пессимизм очевидный.
Из интервью Жюля Верна, не связанного с романом, обнаруженным во взорванном сейфе:
«…я пересекал Бискайский залив, Балтику, Северное и Средиземное моря. Сначала на простом баркасе, потом на шлюпе, потом на паровой яхте. Я мог совершать большие каботажные плавания для собственного удовольствия. Я даже пересек Атлантику на «Грит-Истерн», ступил на землю Америки, где – стыжусь признаться американцам – находился всего восемь дней! Что вы хотите! У меня же был обратный билет, действие которого заканчивалось через неделю… Тем не менее я видел Нью-Йорк, жил в отеле на Пятой авеню, пересек Ист-Ривер еще до постройки Бруклинского моста, поднялся по Гудзону до Олбани, посетил Буффало и озеро Эри, любовался Ниагарским водопадом с высоты Терепин-тауэр. Над парами водопада вырисовывалась лунная радуга, а затем, пройдя по подвесному мосту, я оказался на канадском берегу… и вернулся! Искренне сожалею о том, что больше никогда не увижу столь дорогую мне Америку, которую каждый француз может любить как сестру Франции!»
Роман, в котором нет такого фрагмента, но есть его многогранное отражение, – «Вокруг света за 80 дней». Он был издан в 1871 году. Жюль Верн, уже известный в Европе писатель, получил за него самый большой гонорар за все время творчества, а его читатели – самую фантастическую легенду об авторе. Кто-то из журналистов распустил слух, что никакого Жюль Верна не существует. Это – коллективный псевдоним. Человек десять авторов собираются в какой-то насквозь прокуренной комнате и придумывают все эти фантастические путешествия и приключения.
Тут истина только одна и самая истинная: по своей работоспособности Жюль Верн превосходил и более многочисленный коллектив авторов в любой комнате, в том числе и в самой прокуренной. Он как-то раз в своем интервью рассказал, как это у него получается:
«... я могу раскрыть секреты моей литературной кухни, хотя и не решился бы рекомендовать их никому другому. Ведь каждый писатель работает по своему собственному методу, выбирая его скорее инстинктивно, чем сознательно. Это, если хотите, вопрос техники. За много лет вырабатываются привычки, от которых невозможно отказаться. Начинаю я обыкновенно с того, что выбираю из картотеки все выписки, относящиеся к данной теме; сортирую их, изучаю и обрабатываю применительно к будущему роману. Затем я делаю предварительные наброски и составляю план по главам. Вслед за тем пишу карандашом черновик, оставляя широкие поля – полстраницы – для поправок и дополнений. Но это еще не роман, а только каркас романа. В таком виде рукопись поступает в типографию. В первой корректуре я исправляю почти каждое предложение и нередко пишу заново целые главы. Окончательный текст получается после пятой, седьмой или, случается, девятой корректуры. Яснее всего я вижу недостатки своего сочинения не в рукописи, а в печатных оттисках. К счастью, мой издатель хорошо это понимает и не ставит передо мной никаких ограничений... Благодаря привычке к ежедневной работе за столом с пяти утра до полудня мне удается уже много лет подряд писать по две книги в год. Правда, такой распорядок жизни потребовал некоторых жертв. Чтобы ничто не отвлекало от дела, я переселился из шумного Парижа в спокойный, тихий Амьен и живу здесь уже много лет – с 1871 года. Вы спросите, почему я выбрал Амьен? Этот город мне особенно дорог тем, что здесь родилась моя жена и здесь мы с ней когда-то познакомились. И званием муниципального советника Амьена я горжусь нисколько не меньше, чем литературной известностью».
Он женился первый и последний раз в 1857 году на двадцатишестилетней вдове Онорине Морель, урожденной де Виан. Никаких подробностей их совместной жизни нет в «Воспоминаниях о детстве и юности». Они есть в его обширных биографиях, которые тоже следует прочитать в виду отсутствия в них какой-либо фантастики, в том числе и научной. А у Жюля Верна в его «Воспоминаниях…» звучат такие строки, которые всю его огромную работу объясняют, говорят о том, какой она была:
«Этой работой было описание всей земли, всего мира в форме романов, путем выдумывания особых для каждой страны приключений, создания персонажей, характерных для той среды, в какой они действуют.
Да! Но мир очень велик, а жизнь слишком коротка!
Чтобы закончить сей труд, надо бы жить сто лет!
Ох, буду стараться дожить до ста, как господин Шеврёль!
Но, между нами говоря, это очень трудно!»
Писатель Жюль Верн покинул этот суетливый мир, наполненный бесчисленным множеством персонажей, в 1905 году, не став свидетелем многих и многих великих открытий ХХ века. Он их, наверное, угадал. В тех необыкновенных подробностях, которые только внешне «потрясение человека могуществом техники, надежда на ее всесилие». На самом деле потрясение одно и навсегда: магия великого фантаста.
