Так, например, после вступления в силу этого закона, фильмам, содержащим нецензурную брань, не выдается прокатное удостоверение. А совсем недавно Роскомнадзор объявил о штрафах для СМИ, которые опубликовали запись баттла между рэперами Оксимироном и Гнойным, содержащую мат. С литературой все немного сложнее.
Было принято во внимание мнение экспертов о том, что в художественных произведениях обсценная лексика может использоваться для экспрессивной окраски текста. В связи с этим книги, которые содержат мат, не запрещены, но теперь продаются запечатанными в прозрачную упаковку с обязательным указанием «Содержит нецензурную брань» и маркировкой «18+».
Если ваше произведение попадает под ограничения, а макет вы готовите самостоятельно, то обратите внимание на требования к виду маркировки.
Из Предложений по порядку реализации положений Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» в отношении печатной (книжной) продукции:
Основу русской матерной лексики составляет популярная во многих языках «обсценная триада»: мужской половой орган («х**») — женский половой орган («п****») — глагол, описывающий копуляцию («е****»). Также матерными считаются следующие лексемы: «б****» — распутная женщина, «м***» — яички, «м****» — женские гениталии, «е***» — мужские гениталии.
Если взглянуть на историю литературы, то иногда в своих произведениях ругались даже самые великие и прославленные. Этого, конечно, никто на официальном уровне не поощрял. Пушкин так писал о цензуре, постигшей «Бориса Годунова»: «Все это прекрасно; одного жаль — в „Борисе“ моем выпущены народные сцены, да матерщина французская и отечественная; <...>» (Из письма Вяземскому). Мат есть и у Есенина, Маяковского, какие-то произведения сложно представить отредактированными вообще, например, «Москва-Петушки» Венедикта Ерофеева. Наши современники тоже часто не брезгуют обсценной лексикой, например, Пелевин, Сорокин, Лимонов, Веллер. Относиться к этому можно по-разному, но совсем избавиться от книг с матом все-таки невозможно. В конце концов ценность произведения определяется многими факторами и не по одному признаку. Есть хорошие произведения, где есть ругань (одно как раз есть выше), а есть очень бестолковые без нее.
В США не используют нецензурную брань в эфире некабельных каналов. Ограничения существуют, но они весьма гибкие и распространяются не на все каналы распространения информации. Так даже есть пример, когда апелляционный суд вынес решение, согласно которому запрет федеральной комиссии по связи на использование нецензурных выражений в теле- и радиоэфире противоречит первой поправке конституции.
«Запрещая все „явно оскорбительные“ реплики без адекватного объяснения, что же означает „явно оскорбительный“, федеральная комиссия ограничивает выступления, так как теле- и радиокомпании не могут знать, что комиссия посчитает оскорбительным», — говорится в постановлении суда. Там также отмечается, что подобные запреты «порождают самоцензуру».
В свою очередь за ругань в чей-то адрес очень просто получить большой штраф, и слова могут быть вполне цензурными, главное — это сам факт оскорбления.
А вот во Франции матом (gros mots — грубые слова) в СМИ ругаются свободно. Законодательство там опять же в первую очередь ограничивает оскорбления, но не использование брани в целом.
В Финляднии ограничений нет, но есть негласное правило, что в СМИ ругаться нельзя. Тем не менее, есть передачи, например, реалити-шоу, в которых участники выражаются как угодно, и эти реплики остаются без цензуры.
Основная претензия к матершинникам обычно заключается в скупом словарном запасе и невозможности выразить свои мысли без крепкого слова. И тут поспорить сложно, когда мы говорим о повседневности, мат редко бывает оправдан. Но все же он является частью языка и культуры, его изучают, пишут диссертации, пытаются всячески осмыслить уже очень давно. Стоит ли ругаться, обедняет ли мат язык, насколько он вообще может быть оправдан — это вопросы очень интересные. Но если в нашей жизни употребление нецензурных слов регулируется или нормами морали, или личными установками и воспитанием, то в литературе все несколько иначе. Рубить с плеча и вырезать весь мат может стать прямым путем к диссонансу с окружающей действительностью.
В свою очередь Достоевский говорил, что мат — это язык пьющей России. И чем больше Россия пьет, чем больше пьет народ, тем больше он матерится. Нецензурная лексика часто ассоциируется с социальным дном, неблагополучностью и всем тем, с чем люди не хотят себя ассоциировать. И у запрета мата в СМИ и искусстве есть большое количество последователей, которые считают, что он ни к чему.
Темы и сюжеты бывают разные, но игнорировать реальность нельзя, а то произведение будет просто сложно воспринимать. Такая судьба постигла многие отечественные фильмы и сериалы: действие в них слишком глянцевое и неправдоподобное, во многом из-за действующего законодательства. Это не значит, что все запреты нужно снять, а всех персонажей обязать материться и курить, но возможно стоило подойти к этому вопросу по-другому. На тему мата и писательства очень здраво высказался Сергей Лукьяненко: «Я думаю, что писатель имеет право на использование ненормативной лексики, включая матерную ругань. Однако использует он ее на свой страх и риск — только чувство меры, литературного вкуса и абсолютная обоснованность в употреблении того или иного слова служит ему оправданием». Без такого чувства автор рискует скатиться в банальную пошлость. Мы должны быть своим самым главным своим цензором, в том числе и в повседневной речи, чтобы каждое слово было сказано осознанно, тогда не будет проблем ни с совестью, ни с окружающими.
Когда поправки в действующее законодательство только начинали обсуждать, Дмитрий Быков дал такой комментарий по этому поводу:
«— Такая практика есть на Западе. Но я боюсь, что у нас это станет мощным стимулом, чтобы полиэтилен рвать, а издания воровать из магазинов — к таким книгам будет повышенный интерес. Мне кажется, если современный автор для экспрессивности лексики употребит нецензурные выражения, то на обложке должен стоять знак "18+". Что касается классиков — да, у них встречается слово "б....", но оно не матерное».
Сложно сказать, стали ли его слова пророческими, но психологи действительно подтвердили, что запретная маркировка делает книгу более привлекательной для детей. Но часто под запрет вместе с книгами, которые действительно до определенного возраста читать не стоит, попадают и классики, которые входят в школьную программу. Так совсем недавно юной жительнице Екатеринбурга не продали сборники стихов Бродского и Есенина, потому что она несовершеннолетняя. А в книгах помимо «взрослых» стихов были эссе, которые нужны для подготовки к уроку. После этой ситуации зампред комитета Госдумы по культуре Александр Шолохов сказал, что считает нужным обсудить вопрос о том, как присваивается маркировка и создаются определенные сборники. Какая литература будет губительной для детей, а какая нет, определить очень сложно, здесь мы не собираемся делать какие-то выводы, потому что вопрос очень неоднозначный. Но иногда получается, что из-за одного ругательства в книге, человек может вообще не получить доступ к нужной и полезной информации. А это звучит не совсем справедливо.
Вообще пометка о нецензурной брани может быть полезной для тех, кто решил такие произведения не читать. Это облегчит выбор и сэкономит время. Будет ли это упущением со стороны читателя? Тоже сложный вопрос, с одной стороны судить о художественной ценности из-за выбора конкретных выражений в определенном контексте — не объективно. Но с другой, право выбора есть у каждого, и его стоит уважать.
Ругаться в своих книгах или нет — автор решает сам. Читать такие книги или нет — человек выбирает сам. Вопрос субъективный, поэтому особенно сложный, когда речь заходит об официальном регулировании. Возможно ли найти способ, который был бы одновременно четким, понятным и гибким? Время покажет.
