Первое собрание сочинений Герберта Джорджа Уэллса на русском языке вышло в 1909 году. В предисловии к изданию он писал:
«Быть художником — не значит ли это искать выражения для окружающих нас вещей? Жизнь всегда была мне страшно любопытна, увлекала меня безумно, наполняла меня образами и идеями, которые, я чувствовал, нужно было возвращать ей назад. Я любил жизнь и теперь люблю ее всё больше и больше. То время, когда я был приказчиком или сидел в лакейской, тяжелая борьба моей ранней юности,— всё это живо стоит у меня в памяти и, по- своему, освещает мне мой дальнейший путь».
В это собрание сочинений вошли все произведения писателя, которыми читатели в нашей стране зачитывались в детстве, юности, а потом и в зрелом возрасте, снизившись в количестве в несколько раз. Произведения эти в представлении не нуждаются, но иногда нуждаются в перечитывании, чтобы вспомнить. Вот они в хронологическом порядке написания Гербертом Уэллсом: «Машина времени» (1895), «Остров доктора Моро» (1896), «Человек-невидимка» (1897), «Война миров» (1898). Все они – фантастические сказки на английском языке, созданные на невиданном взлете научно-технического прогресса. В них наука и техника органически соединились с художественным словом, дав на выходе поразительный результат, круто изменивший самою жизнь Уэллса. Об этом почти внезапном изменении, связанном с большим успехом первого его романа «Машина времени» о путешествии человека по бесконечным дорогам четвертого измерения, автор в «Автобиографии» писал:
«Пускай хоть немного посчастливится твоей книге — и в Англии тотчас же ты превращаешься в человека достаточного, вдруг получаешь возможность ехать куда хочешь, встречаться с кем хочешь. Вырываешься из тесного круга, в котором вертелся до сих пор, и вдруг начинаешь сходиться и общаться с огромным: количеством людей. Философы и ученые, солдаты и политические деятели, художники и всякого рода специалисты, богатые и знатные люди — к ним ко всем у тебя дорога, и ты пользуешься ими, как вздумаешь»!
Воистину тесен был круг, в котором «вертелся» пока еще мало известный англичанин Герберт Джордж Уэллс, родившийся 21 сентября 1866 года в небольшом провинциальном Бромли, находившимся тогда вблизи Лондона. (Там он находится и теперь, однако давно уже не такой провинциальный.) В четырнадцать лет сгорал от мечты стать ученым, но препятствием оказались материальные проблемы семьи: отец, профессиональный игрок в крикет, сломал ногу и не мог больше играть, мать вынуждена была стать домоуправительницей в ближнем имении аристократов, а Герберт пошел на работу в мануфактурный магазин. В юности он был не только продавцом в магазине, а еще кассиром, уборщиком, лаборантом в аптеке, учителем начальной школы. Тем не менее среднее образование получить удалось, а потом и высшее: в возрасте двадцати трех лет он закончил Нормальную школу и получил ученую степень по биологии. И всю юность писал очерки, статьи, рассказы в журналы и газеты. Были изданы его сборники «Избранные разговоры с дядей» и «Украденная бацилла и другие происшествия». В том же году (1895-м) вышла уже упомянутая «Машина времени», в которой само по себе путешествие человека в четвертом измерении – лишь предлог для изображения такой сатиры на современное Уэллсу английское общество, какой не было, по признанию критиков, с времен Свифта, а если и было, то не такое острое. Что подтвердил и «Остров доктора Моро».
В этом романе полулюди-полузвери, выведенные гениальным биологом Моро, очень хотят в конце концов стать просто людьми без зверских привычек, Законом острова запрещенных: «на четвереньках не ходить», «воду языком не лакать», «за другими людьми не охотиться»; но ничего из этого не выходит, и они от злобы собственного бессилия готовы загрызть друг друга. Но главный герой, от чьего имени ведется повествование, из всего этого кошмара вырывается и попадает снова в Лондон. Однако и там страшные существа преследуют его не совсем виртуально: «Я не мог убедить себя, что мужчины и женщины, которых я встречал, не были зверьми в человеческом облике, которые пока ещё внешне похожи на людей, но скоро снова начнут изменяться и проявлять свои звериные инстинкты...», «...мне кажется, что под внешней оболочкой скрывается зверь, и передо мной вскоре разыграется тот ужас, который я видел на острове, только ещё в большем масштабе». И он из многолюдного города переселяется в безлюдную местность, чтобы обрести покой, но вряд ли его обретает: скрыться от самого себя кому-то, может, и удается, однако в пределах личной иллюзии и на очень короткий срок.
Островной ужас, описанный Уэллсом, почти через двадцать лет обрел реальные огромные масштабы в связи с развернувшейся в Европе «Войне миров» - великой битве черт знает за что и черт знает для чего, то есть Коалиции с Центральными державами. В романе напали на человечество оголтелые и бездушные марсиане, чтобы частично его истребить, а частично загнать в клетки. В реальности человечество напало само на себя и достигло высокого технического совершенства истребления. И писатель, естественно, гневно осуждает прилетевших с Марса уродливых завоевателей и вместе с тем не лучшего мнения о тех, на кого напали они под голубым нашим небом и белым нашим солнцем: «Разве мы сами уж такие апостолы милосердия, что можем возмущаться марсианами, действовавшими и том же духе?»
Возмущаться необходимо, нужно и правильно. Но надо ли на этом останавливаться? Нет, утверждает писатель, и предлагает другое устройство общества, способного навсегда отказаться от истребления людей людьми и от безжалостной эксплуатации человека человеком. Он – верит в прогресс, в светлую силу разума и в романе-трактате «Современная утопия» изображает такое общество, в котором все разделяются по своему интеллектуальному уровню. Таких уровней четыре: поэтический, аналитический, тупой и пошлый. Такие четыре класса в данной утопии. И такова ирония автора, который свой трактат написал, однако в достижение чего-либо подобного не поверил. Замечательно общество, где верховодят не политики, а поэты и художники вместе с умными и честными аналитиками, однако и там никто не знает, что делать с тупыми и куда девать пошлость. И кошмар в том, что станут снова всем руководить самые тупые, а пошлость вознесется на уровень нынешнего отечественного телеэкрана, признаки которого просматриваются в трактате выдающегося английского фантаста и замечательного публициста. В окружающем мире он не видит ничего утопического. Он понимает его силу и пишет в финале трактата: «Огромная сила чувствуется в этом мире. Она бьет в нос, она сбивает с ног. Какая польза, семеня мелкими шагами по тротуару, рассуждать… об Утопии, защищать ее, доказывать ее превосходство…» И погибает на том же тротуаре «человек-невидимка», не сумевший доказать свое превосходство над другими людьми, – желание его оказалось таким же утопическим. Смертельные удары толпы сбили его с ног, и он стал видимым каждому, кто в конце романа об этом прочитал: «И так медленно, начиная с рук и ног, постепенно расползаясь по всем членам до жизненных центров, продолжался этот странный переход к видимой телесности. Это напоминало медленное распространение яда. Сперва показались тонкие белые нервы, образуя как бы слабый контур тела, затем мышцы и кожа, принимавшие сначала вид легкой туманности, но быстро тускневшие и уплотнявшиеся. Вскоре можно было различить разбитую грудь, плечи и смутный абрис изуродованного лица».
Герберт Уэллс, всемирно известный писатель, автор 29 романов и множества новелл, приехал в Россию второй раз в 1920 году. Первый раз он посетил Российскую Империю в 1914 году. Во время первого визита она показалась ему огромной восточной империей, в которой набирает силу капитализм, до мелочей похожий на западный. Его второй визит завершился изданием книги «Россия во мгле». И в этой мгле, как ему показалось, набирает силу российский марксистский военно-социалистический коммунизм, в центре которого Гражданская война и невероятная по масштабу разруха. Уэллс не был марксистом, он был фабианцем, сторонником государственного капитализма. Искусству в этой системе отведено одно из главных мест. И то, что он увидел в России, укладывается, хотя и не полностью в уэллсовское откровение: «Шаляпин должен быть Шаляпиным или ничем, Павлов — Павловым, Глазунов — Глазуновым. И пока они могут продолжать заниматься своим единственным делом, эти люди живут полнокровной жизнью. Шаляпин все еще великолепно поет и играет, не считаясь ни с какими коммунистическими принципами; Павлов все еще продолжает свои замечательные исследования — в старом пальто, в кабинете, заваленном картофелем и морковью, которые он выращивает в свободное время. Глазунов будет писать, пока не иссякнет нотная бумага. Но на многих других все это подействовало гораздо сильнее. Смертность среди русской творческой интеллигенции невероятно высока. В большой степени это, несомненно, вызвано общими условиями жизни, но во многих случаях, мне кажется, решающую роль сыграло трагическое сознание бесполезности большого дарования. Они не смогли жить в России 1919 года, как не смогли бы жить в краале среди кафров».
Трудно привести здесь всю «Россию во мгле», но можно сказать, что мгла вроде как несколько раз рассеивалась, затем сгущалась и, наконец, сгустилась до такой степени, что «ветер перемен» выдул ее всю, но не до конца, оставив возможность сгуститься еще раз в каком-то явно непотребном виде, о котором и Герберт Уэллс не мог бы сказать: «Я не верю в веру коммунистов, мне смешон их Маркс, но я уважаю и ценю их дух, я понимаю его». И далее пленит читателя «медноглазое чудище с тройным брюхом, по имени Комод, которое не спускает с вас глаз и всю ночь скрипит по комнате».
Аэропланы, машины, пушки, корабли, технико-фантастические устройства, катастрофы, утопии, беседы с Богом и Сатаной, биология, медицина, физика, астрономия, прогресс, регресс, мир, война, Россия, Англия, Америка и весь мир - это и есть то почти неохватное, что написал Герберт Джордж Уэллс, открывший в процесс творчества себя самого и новые пути в литературе. Жанр бесконечных возможностей, в котором критический реализм неотделим от науки и техники, а фантастика от «борьбы всего земного и сущего в трагических реалиях дальнейшего существования под голубым нашим небом и нашим белым солнцем».
Владимир Вестер
