О себе он говорил не очень охотно. И всегда немного печально. И всегда немного смешно. И всегда с удивительно точным подтекстом. Как бы концентрируясь в одном из своих же высказываний: "Из всех игр, в которых я когда-либо набил руку, жизнь — самая азартная".
С азартом школьник Гриша Горин занимался в литературном кружке, переделывал на собственный лад классические сказки, рассказывал эти сказки одноклассникам и с темпераментом любознательного подростка отзывался сатирическими эпиграммами на толстосумов с Уолл-стрит и пособников империализма, засевших в ООН. Это получалось у него очень остро и очень талантливо. А когда учительница показала их Самуилу Яковлевичу Маршаку, тот в восторг не пришел, но предположил: "Если поумнеет, станет сатириком. А если станет, то поумнел не до конца!"
|
Ошибка Маршака заключалась в том, что Горин с годами поумнел, стал писать юмористические рассказы и взял псевдоним. Это произошло не потому, что настоящая фамилия Офштейн его не устраивала, а потому что Горин расшифровывается: Гриша Офштейн Решил Изменить Национальность. Расшифровал, правда, не он сам, а его друг, писатель Владимир Войнович. |
У него было очень много друзей. Как в бурной московской жизни, так и где-то там, где жили классические герои его будущих пьес. Писатель и соавтор Аркадий Арканов, с которым в начале литературного пути вместе написали множество рассказов и несколько пьес "о жизни современной, но не всегда веселой", вспоминал:
"Григорий Израилевич был переводчиком с языка прошлых веков на язык сегодняшнего времени... Я надеюсь, что пройдут многие годы, и когда мимо того места, где теперь мемориальная доска, будет проходить какая-нибудь женщина с ребенком, тот спросит: "Мама, Григорий Горин - "Тот самый Мюнхгаузен"?" И мама скажет: "Да, дорогой, это тот самый Горин".
По его собственным подсчетам, совпадающим с подсчетами друзей и критиков, "им написано 15 пьес, десять сценариев и десяток книг". Успех его драматических произведений, содержащих "живую душу каждого из нас, но и, конечно, художника", всегда был внезапен и всегда очевиден. А то бы вряд ли с таким аншлагом шли эти пьесы по сей день на сценах самых знаменитых театров Москвы, за рубежами страны, а также в театрах вдали от столицы, быть может, не таких знаменитых.
Вспомним: "Кин IV" и "Чума на оба ваши дома" - в Театре имени Маяковского, "Королевские игры" - на сцене "Ленкома". А как балдели зрители при просмотре фильмов, снятых по сценариям Горина! Однажды показанный по телевизору "Дом, который построил Свифт" с Олегом Янковским не одну сотню тысяч человек отвлекло от борьбы с советской обыдещинной и заставило уйти в фантастический Дом, где гномы также "обыкновенны", как великан и слова Свифта: "Жизнь сложна и никак не выстраивается в сюжет. Обе женщины поместились в сердце моем, и нет у меня сил и права предпочесть одну другой… Так и запишите, доктор: «Жили на земле Стелла, Ванесса и Свифт! Они любили как умели, страдали как умели… но помыслы их были чисты. И не стоит потомкам мучиться над их тайной… Достаточно того, что измучились они…»". А вот из "Формулы любви", показанной несколько раньше, а потом еще десятки раз, но уже несколько позже: "Вы мне помогли очень важную вещь понять. Оказывается, в любви главное — это возможность не раздумывая отдать свою жизнь за другого." А "Тот самый Мюнхгаузен" вообще весь разобран на цитаты, и многие представители нынешних поколений не догадываются, откуда вот это, которое с такой точностью попадает сегодня в самую десятку: "Мы разучились делать маленькие глупости. Мы перестали лазать в окно к любимым женщинам…" Или: "Развод отвратителен вовсе не потому, что разлучает супругов, а потому, что мужчину почему-то начинают считать "свободным", а женщину - "брошенной". А еще так: "Всякая любовь законна, если это любовь!"
Горина можно цитировать до бесконечности. Именно потому, что это тот самый Горин, который всю жизнь прожил "с огромными печальными глазами". Бывший врач, понимавший, что в наших условиях медицина отважна, изобретательна и виртуозна: "Советский врач был и остается самым уникальным специалистом в мире, ибо только он умел лечить, не имея лекарств, оперировать без инструментов, протезировать без материалов…" Автор 16-й полосы "Литературной газеты": вспомним знаменитый рассказ на всю полосу – "Остановите Малахова!", которого в одноименном фильме блестяще сыграл Андрей Миронов. Горин был заядлый рыбак, выдающийся драматург, талантливый рассказчик.
Он не любил на сцену выходить с мыслью о том, что непременно должен рассмешить всех, сидящих в зале. Он со сцены просто читал своим неспешным голосом. А зал просто смеялся. Не было ясно, почему, но смеялся. Он и в домашней обстановке не всегда любил острить, был молчалив и замкнут. Но как-то непостижимо умел из грустного наслоения повседневности вынуть самое "волшебное". Так, чтобы порядочный человек мог сказать: "Да, он отчего-то очень прав, хотя и совершенно не навязчив. Мне показалось, что я и сам так думаю. А почему? А вот этого я не могу объяснить".
|
По словам жены писателя и драматурга, "…работал он не мучительно, нет. Мне кажется, что ему легко все давалось. Но иногда случались "заторы", и в такие моменты он говорил: "Я не знаю, что дальше будет с героями, в какую сторону мне двигаться". Когда он писал про похождения барона Мюнхгаузена, я лежала в больнице. Гриша пришел меня навестить, и мы вышли прогуляться во дворик. Вдруг он сказал: "Второй акт не получается, хоть вешайся!" А я, смеясь, в ответ: "Представляешь, и все будут потом говорить: "А, это тот самый Горин, который повесился из-за Мюнхгаузена?" Так родилось название "Тот самый Мюнхгаузен". И такое бывало, но редко, очень редко. Еще он мог целый день просидеть с удочкой в руках. В это время он размышлял, придумывал своих героев, их реплики". |
"Русские долго запрягают, но потом никуда не едут. Просто запрягают и распрягают, запрягают и распрягают. Это и есть наш особый путь". Реплика, поданная годы и годы назад, но словно для нас нынешних и по-прежнему запрягающих. И еще: "Теряя деньги, приобретаешь опыт; теряя жену, приобретаешь свободу; теряя здоровье, приобретаешь удовольствия… Но нельзя терять надежду; теряя надежду, теряешь все!"
Мы не теряем надежду, что он не умер, нет. Он, как его реальный, честный и фантастический барон, улетел на ядре из этого мира, где… "Человеческие души, любезный, очень живучи… Разрубишь тело пополам – человек околеет. А душу разорвешь – станет послушней, и только".
Вот этого как раз не удалось – разорвать душу Горина. Он никогда не был послушным.
Владимир Вестер
