Американский писатель Марк Твен (Сэмюэл Лэнгхорн Клеменс), родившийся 30 ноября 1835 года во Флориде, штат Миссури, предупреждал: «Лучше молчать и показаться дураком, чем заговорить и развеять все сомнения». Но невозможно, нарушив завет «второго после Ниагарского водопада американского гения», не развеять любые сомнения в непреходящем значении этого писателя, журналиста, юмориста, эссеиста, публициста и безусловного классика с той стороны Атлантического океана. И кажется в серой осенне-зимней Москве, что жив Сэмюэл Клеменс, бывший помощник лоцмана на полноводной Миссисипи, ставший Марком Твеном, и вышла только что, а не 152 года назад, его «Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса», и Том Сойер (1876) вроде бы совсем недавно твердо решил самостоятельно не белить известью дощатый забор тети Полли: тридцать ярдов в длину и девять футов в высоту; и поручил эту работу юному населению его родного города, Санкт-Петерсберга, в результате чего был полноценно этим юным населением вознагражден: «К середине дня из бедного мальчика, близкого к нищете, Том стал богачом и буквально утопал в роскоши. Кроме уже перечисленных богатств, у него имелось: двенадцать шариков, сломанная губная гармоника, осколок синего бутылочного стекла, чтобы глядеть сквозь него, пустая катушка, ключ, который ничего не отпирал, кусок мела, хрустальная пробка от графина, оловянный солдатик, пара головастиков, шесть хлопушек, одноглазый котенок, медная дверная ручка, собачий ошейник без собаки, черенок от ножа, четыре куска апельсинной корки и старая оконная рама». И вся дальнейшая «…часть приключений, о которых рассказано в этой книге, взяты из жизни: одно-два пережиты мною самим, остальные мальчиками, учившимися вместе со мной в школе. Гек Финн списан с натуры, Том Сойер также, но не с одного оригинала – он представляет собой комбинацию черт, взятых у трех мальчиков, которых я знал, и потому принадлежит к смешанному архитектурному ордеру». И вроде бы совсем недавно мы в десятый-двадцатый-тридцатый раз прочитали об этих приключений и решили для себя, что непременно еще раз прочитаем их немного другими глазами, но с тем же восхищением. А потом наши дети и внуки, а затем их дети и внуки. И так далее. До тех пор, пока не наступит, объявленный не так давно, «Конец Света». Не без второго пришествия Верховного Хозяина Света и Тьмы. Тем более что Марк Твен чрезвычайно скептически относился к самой возможности такого пришествия. Ирония его в отношении этой темы достигала такой ясности, что подвергались изъятию некоторые его произведения.
К чему такой продолжительный экскурс в хорошо известное? Исключительно ради того, чтобы юмор Марк Твена был снова «списан с натуры». Это важно для нас даже без дополнительного употребления словосочетания «великий писатель». Это и без нас подчеркивал другой великий писатель, Уильям Фолкнер, назвавший Марка Твена «первым по-настоящему американским писателем, и все мы с тех пор — его наследники». Эрнест Хемингуэй, писатель также американский и великий, писал, что роман «Приключения Гекельберри Финна» - первый по-настоящему американский роман. Этот же роман, по-настоящему американский, сами американцы в 1895 году изъяли из какой-то крупной городской библиотеки, но автор романа воспринял этот идиотский шаг с присущем ему юмором и своему издателю написал: «Они исключили Гека из библиотеки как «мусор, пригодный только для трущоб», из-за этого мы несомненно продадим ещё 25 тысяч экземпляров». Были немедленно проданы в 1943 году и 50 экземпляров небольшой книги Марка Твена «Размышления о науке онанизма», представлявшей собой текст лекции на эту тему, прочитанной шестьюдесятью годами раньше сатириком и юмористом в Париже. После лекции несколько студентов подошли к писателю и спросили: «Мистер Твен! В чем же состояла основная идея вашей лекции?» Твен, куривший в это время одну из своих многочисленных кукурузных трубок, ответил: «Идея, как всегда, в любви к человеку и особенно к женщине. Но если уж вам, господа, понадобится рискнуть жизнью на сексуальном фронте, то не мастурбируйте слишком много». Говорят, студенты долго хохотали, а Твен долго и молча курил.
Курил он долго, много, но не всегда молча. Знамениты и его попытки бросить курить. Их, по его подсчетам, было ровно сто. При этом никогда он не сомневался в легкости бросания и торжестве полнейшего некурения все следующие пять минут. Но надо было еще и писать. Поэтому очевидцы, войдя в кабинет писателя, не сразу находили его в клубах табачного дыма. А чтобы не отвлекаться от работы на набивание трубки, Марк Твен имел этих трубок не меньше 150. И все они были сделаны из специального сорта кукурузных початков – иного материала он не признавал.
Он в пору своей юности, когда еще не был признанным писателем, был корреспондентом газеты, которую выпускал его старший брат. Служба его в качестве помощника лоцмана на полноводной Миссисипи дала псевдоним Сэмюэлю Клеменсу, означающий в переводе: Марк (метка) и Твен (минимальная глубина реки, чтобы судно не село на дно). И это тем более символично, что глубина сочинений «американского гения после Ниагарского водопада», по мнению одного из критиков, как раз в том и состоит, чтобы предупредить человечество об опасности окончательной посадки на дно.
Его первое произведение, при прочтении которого вся грамотная Америка, только недавно вышедшая из братоубийственной гражданской войны, хохотала практически в голос, называлось «Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса» (1865). Это, можно сказать, был первый его рассказ, подписанный Марком Твеном. Юмористический. И действует (то есть бездействует) в этом рассказе непосредственно сам герой-рассказчик, который, рассказывая черт знает о чем, то есть о какой-то лягушке, «…ни разу не улыбнулся, ни разу не нахмурился, ни разу не переменил того мягко журчащего тона, на который настроился с самой первой фразы, ни разу не проявил ни малейшего волнения; весь его бесконечный рассказ был проникнут поразительной серьезностью и искренностью, и это ясно показало мне, что он не видит в этой истории ничего смешного или забавного, относится к ней вовсе не шутя и считает своих героев ловкачами самого высокого полета». А уже в конце рассказа этот же герой-рассказчик вознамерился рассказать еще и про какую-то «рыжую корову», однако автор, то есть сам Марк Твен, не выдержал и ушел. И все это нам, жителям второй половины десятых годов двадцать первого века, может показаться не очень смешным, ибо смеемся мы теперь совсем над другими «лягушками и коровами», а тогда охватил Америку приступ несмолкающего веселья. Еще бы! На ее глазах состоялось открытие целого огромного литературного жанра, безжалостно эксплуатируемого вот уже более полутора веков.
Открытия романиста Марк Твена не нуждаются в открывании заново. Хотя кто-нибудь, может быть, прочтя сказку «Принц и Нищий» (1878), роман «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» (1889) или повесть «Простофиля Вильсон» (1896), снова откроет для себя Марка Твена, весьма критически подходившему к американский «золотому веку». И очень любили у нас на это напирать. Ужасно обожали. Особенно в советское время, когда было крупным идеологическим достижением превратить великого писателя-гуманиста в усатого критика капиталистических товарно-денежных отношений. Да еще при этом указать, что сам он был буржуй до мозга костей. Издательство частное создал? Создал. И потом разорился. А помогал ему, знаете, кто? Знаете, кто не дал ему пойти со своими рассказами и романами по миру? Это был не кто-нибудь, а очень знатный капиталист, нефтяной магнат Генри Роджерс. Марк Твен с ним подружился, приезжал к нему в гости; с ним выпивал, играл в бильярд и покер. Они подолгу беседовали. Писатель объяснял магнату, насколько несправедливо утроено почти все на этом свете и что «создать человека — была славная и оригинальная мысль. Но создавать после этого овцу — значило повторяться». И более обстоятельно: «Дайте власть дагомейскому царьку — и он тут же начнет проверять меткость своей новенькой скорострельной винтовки на каждом, кто проходит мимо его дворца; люди будут падать один за другим, но ни ему, ни его придворным и в голову не придет, что он совершает нечто неподобающее. Дайте власть главе христианской церкви в России — императору, — и он одним мановением руки, точно отгоняя мошкару, пошлет несчетное множество молодых мужчин, матерей с младенцами на руках, седовласых старцев и юных девушек в невообразимый ад своей Сибири, а сам преспокойно отправится завтракать, даже не ощутив, какое варварство только что совершил. Дайте власть Константину или Эдуарду IV, или Петру Великому, или Ричарду III, — я мог бы назвать еще сотню монархов, — и они перебьют своих ближайших родичей, после чего отлично заснут, даже без снотворного…». И благотворно повлиял Марк Твен своими вескими речами на нефтепромышленника. Тот стал давать много денег на благотворительность, подобрел к людям и уже никак не вязалась с ним его прежняя кличка «цербер Роджерс».
Но было это уже потом, через много лет после возвращения Марка Твена из большого и длительного путешествия по Европе. Побывал он и в Крыму, в Ливадии, во дворце русского императора, о котором говорил, что «только случайно не застал его дома». Письма, которые он писал во время поездки, легли в основу его первой книги «Простаки за границей». Книга эта была напечатана в 1869 году, немедленно стала самой читаемой в разных концах Соединенных Штатов, а имя автора – одним из самых американских по сей день. Есть и такие американцы, а также европейцы, которые убеждены, что Марк Твен написал одних только «Простаков за границей», тогда как он написал, как мы знаем, не одних только «Простаков за границей», а еще целый ряд книг, в которых самым значительным образом проявилась его необыкновенная «способность смешить, сохраняя полную серьезность» и получил развитие его афоризм: «Чтобы быть счастливым, надо жить в своем собственном раю! Неужели вы думали, что один и тот же рай может удовлетворить всех людей без исключения?»
А вообще-то, Марк Твен, очень любивший книги, предупреждал: «Будьте осторожны при чтении книг о здоровье. Вы можете умереть от опечатки». И еще. «Раз в жизни фортуна стучится в дверь каждого человека, но человек в это время нередко сидит в ближайшей пивной и никакого стука не слышит».
Тут, собственно, и следует поставить многоточие, однако Марк Твен не позволяет это сделать, поскольку первым догадался, что «1 апреля — день, напоминающий нам о том, кто мы такие все остальные 364 дня». Есть и такие данные, хотя и не очень проверенные, что автобиографический роман «Путешествие по Миссисипи» он начал писать именно первого апреля. И в этом романе, помимо полноводной американской реки, есть описание тех самых пещер, где Том и Гек провели не один незабываемый час своей жизни.
Владимир Вестер
