В его "Автобиографических заметках" описан "бесконечно давний день в деревенской усадьбе в Орловской губернии", ставший "каким-то началом моего писательства". Началом поэзии и прозы человека, в произведениях которого чудится "что-то страшное, загадочное, даже как будто волшебное". Детское, заветное слово пребывает в жестоком контрасте с тем, о чем он вспоминал: "Мне вообще суждена была жизнь настолько необыкновенная, что я был современником даже и таких кретинов, имена которых навеки останутся во всемирной истории, - тех "величайших гениев человечества", что разрушали целые царства, истребляли миллионы человеческих жизней".
Нобелевскую премию по литературе Бунин получил в 1933 году. Первый русский писатель удостоен такой высокой награды! Все газеты Европы об этом написали, и все радиостанции об этом рассказали, и в витринах магазинов разных стран появились фотографии лауреата. И прохожие на улице его узнавали, а он говорил: "Как знаменитого тенора встречают..." И после получения денежного вознаграждения купил жене новые туфли: супруги-эмигранты очень нуждались, и невыносимо было смотреть на то, в чем ходит любимая женщина. А то главное, за что "лицу без гражданства" присудили высшую литературную награду, сформулировал сам Нобелевский комитет: "…за строгий артистический талант, с которым он воссоздал в литературной прозе типично русский характер". В советском отзыве 29 ноября 1933 года в "Литературной газете" ни о чем подобном речь не шла: "Белогвардейский Олимп выдвинул и всячески отстаивал кандидатуру матёрого волка контрреволюции Бунина, чьё творчество особенно последнего времени, насыщенное мотивами смерти, распада, обречённости в обстановке катастрофического мирового кризиса, пришлось, очевидно, ко двору шведских академических старцев".
Писатель, отозвавшийся об Октябрьской революции "Зрелище это было сплошным ужасом для всякого, кто не утратил образа и подобия Божия", никак иначе в советской печати определен быть не мог. Тем более что Сталин, как главный автор заметки в "ЛГ", не сомневался, что Премию надо давать пролетарскому Горькому Алексею Максимовичу, а не бывшему дворянскому Бунину Ивану Алексеевичу. Как теперь говорят, не проканало: мировая общественность категорически возражала против того, чтобы премированный был длинным усатым писателем из первой в мире «страны победившего хама».
Тот же, кто в своих рассказах и повестях с необычайной силой "воссоздал типично русский характер", печататься начал в семнадцать лет, а в возрасте восьми лет сочинил свое первое стихотворение. В юности подражал Лермонтову и Пушкину, оставшемуся для него "поэтом непревзойденным". В начале девяностых годов позапрошлого столетия покинул родительский дом, обнищавший из-за мотовства отца. Зарабатывал деньги литературным трудом и очень нуждался. Более десяти лет известен был в "узких литературных кругах", но потом круг расширился и стал всероссийским. Трижды ему присуждали высшую награду Российской академии наук – Премию имени Пушкина. Опубликованная в 1910 году повесть "Деревня" вывела его в число самых выдающихся русских писателей.
Два раза был в молодости женат, оба раза по любви и оба - неудачно. В возрасте 36 лет женился в третий раз, и тоже по любви, и прожил с женой до конца жизни. Вера Николаевна Муромцева была дочерью члена Московской гоpодской упpавы и племянницей пpедседателя Пеpвой Госудаpственной Думы С.А. Муpомцева. Они познакомились 4 ноябpя 1906 года в Москве, в доме писателя Б.К. Зайцева. По свидетельству очевидцев, "10 апpеля 1907 года Бунин и Веpа Николаевна отпpавились из Москвы в стpаны Востока - Египет, Сиpию, Палестину". Свое "пеpвое дальнее стpанствие" они завершили в Одессе и совершили потом множество других дальних странствий, и "половина Земли в его незабываемой прозе". Их совместная жизнь, продлившаяся более 46 лет, была наполнена всеми глобальными событиями ХХ века. В личной жизни тоже все было: бесконечно светлые дни, веселые обеды с друзьями и тяжелые семейные ссоры… Юная любовница Ивана Алексеевича стала третьим членом семьи, а потом изменила ему с другой женщиной, с "этой странной певицей", о чем он, убежденный сторонник традиционных отношений, догадался не сразу…
Всю Вторую мировую войну прожил во Франции, не опубликовав ни одной строчки. Искренне желал победы СССР в этой войне, но и после окончания войны на Родину так и не вернулся, хотя Константин Симонов приезжал к нему и его уговаривал. В 1953-м, в ночь на 8 ноября, в маленькой парижской квартире Иван Алексеевич Бунин умер на руках жены. Его последняя дневниковая запись, сделанная 2 мая 1953 года: "Это все-таки поразительно до столбняка! Через некоторое, очень малое время меня не будет – и дела и судьбы всего, всего будут мне неизвестны!".
Он преклонялся перед Сократом, последние часы жизни которого "волновали особенно", не принадлежал ни к каким литературным течениям. Дружил с Чеховым, одним из первых увидевшим в нем "серьезный талант". Книгу об Антоне Павловиче писал все последние годы жизни, но закончить не успел. Могла войти в нее и запись в дневнике: "И как холодной бритвой полоснуло по сердцу: умер Чехов". В 1945 году написал одну из лучших книг о Л.Н.Толстом, с которым в 1906 году познакомился в Москве, – "Освобождение Толстого".
И оскорбился, когда его "Темные аллеи" не в меру вдумчивые слововеды обвинили в не по возрасту насыщенном сладострастии. Бунин все подобные обвинения категорически отверг: "Я считаю "Темные аллеи" лучшим, что я написал, а они, идиоты, считают, что я ими опозорил свои седины... Не понимают, фарисеи, что это новое слово, новый подход к жизни". До последних дней своих он отстаивал любимую книгу, сожалея, что "критиков не уменьшается, а только пребывает": "Жаль, что вы написали, что в "Темных аллеях" есть некоторый избыток рассматривания женских прельстительностей... Какой там "избыток"! Я дал только тысячную долю того, как мужчины всех племен и народов "рассматривают" всюду, всегда женщин со своего десятилетнего возраста и до 90 лет".
Он страстно, на пределе откровенности не любил ни Горького, ни Маяковского, ни Брюсова, ни Волошина, ни Есенина, а также многих других: и тех, которые из большевистской России уехали, и тех, которые в ней остались. Ни их стихов не выносил, ни прозы. Давал им такие характеристики и такие выводил портреты, что, мягко говоря, у персонажей волосы дыбом вставали. Вот, казалось бы, первоклассный футурист или лучший певец русской деревни, а Бунин про него в таких выражениях и с такой точностью. Причина подобного отношения более чем значительна. Он иначе никак не мог. Он обладал "безжалостной наблюдательностью" и могучим даром распознавания всякой "фальши", всевозможной "надуманности" и, услышав их, "впадал в яpость". Он потому с таким трепетом и к Толстому относился, что у него "нигде нет ни одного преувеличенного слова...".
А о пережитом им самим написал так, как, наверное, и сам Лев Николаевич не отказался бы написать: "Слишком поздно pодился я. Родись я pаньше, не таковы были бы мои писательские воспоминания. Не пpишлось бы мне пеpежить... 1905 год, потом Пеpвую миpовую войну, вслед за ней 17-й год и его пpодолжение, Ленина, Сталина, Гитлеpа... Как не позавидовать нашему пpаотцу Ною! Всего один потоп выпал на долю ему..."
Бронзовый, но не забронзовевший Бунин стоит теперь в палисаднике на нынешней Поварской, перед тем самым домом, откуда, как он сам писал, "покинул Москву 21 мая 1918 года, жил на юге России, переходившем из рук в руки "белых" и "красных", и 26 января 1920 года, испив чашу несказанных душевных страданий, эмигрировал сперва на Балканы, потом во Францию". Во Франции Бунин жил первое время в Париже, с лета 1923 года переселился в Приморские Альпы, возвращаясь в Париж только на некоторые зимние месяцы…
А на доме в Воронеже, где он родился, установлена мемориальная доска с уведомлением для туристов об этом событии. И тиражи его книг теперь огромны, но до 1954 года не выходили книги вовсе, ибо, согласно торжествовавшей идеологии, "не нужны были советскому человеку сочинения этого махрового белогвардейца". И кое-какие кинокартины сняты теперь по его прозе.
Одна из этих кинокартин называется "Солнечный удар". Связь как с солнцем, так и с ударом на том и кончается. Громадное по финансовым затратам кинополотно не обладает ничем, что хоть как-нибудь напоминало рассказ объемом в несколько страниц. Его еще в школьные года надо прочитать весь и сразу, затем отложить, затем вернуться к нему, не забыть его навсегда, а в зрелые годы вновь прочитать его весь и сразу.
И с другими его рассказами и повестями следует поступить точно так же. Нельзя же нормальному человеку не прочитать "Легкого дыхания", "Господина из Сан-Франциско", "Антоновские яблоки", "Жизнь Арсеньева" или "Грамматику любви". И, быть может, после прочтения всего написанного Иваном Алексеевичем Буниным станет пронзительно ясно, что всю свою жизнь он писал о самом непознаваемом… О волшебной, вечной, темной и трагической любви.
Владимир Вестер
