В 1970 году я с друзьями, с которыми учился в Московском архитектурном институте, побывал в экспедиции от министерства культуры в Костромской области, в Галичском районе, где мы составляли описания и делали обмеры еще сохранившихся церквей. Несмотря на то, что церковные здания повсеместно уничтожались, церквей тогда досталось на нашу долю еще множество, в основном, конечно, в плачевном состоянии. Многие из них находились в совершенно безлюдных местах, на брошенных кладбищах и даже в лесу… 
В спокойной нынешней тишине ночи так явственно шумит вспучившая свои льды наша речка Сабелка. Как-то в ней сейчас бобрам, – их плотину вот-вот разнесёт. Ну, да всё с Божьей помощью обойдётся. У всех окружающих и встреченных и с кем по телефону говорил, вопрос: «Война, батюшка, будет? Лишь бы не было войны». 
«Один читатель разочаруется моими рассказами и рассуждениями, другой найдет в них для себя ряд поучительных умозаключений, для третьего это будет просто занимательная автобиография, четвертый воспользуется рядом житейских и творческих предостережений и сделает для себя хотя бы несколько полезных выводов…»
В преклонные годы я до такой степени обленился, что, бывает, невмоготу подняться среди ночи, чтобы за письменным столом увековечить ту или иную златую мысль. Тогда я приколотил в головах дивана нечто похожее на колоду гадальных карт. Это был так называемый «отрывной календарь», указывающий месяц, число, день недели и даже рекомендации постного, скоромного, вообще буднего и праздничного меню. Сюда-то я и заносил мои полночные и предутренние прозрения, чтобы часом кого-то из книгочеев не обобрать. Получался компот, — бестолковый и приторный...
Основа этой книги — литературные киносценарии (повести) удивительного актера и человека Александра Кайдановского (1946–1995 гг.) Они так и не были поставлены. Впрочем, эти прекрасные тексты самодостаточны настолько, что даже не требуют воплощения на экране: они сами по себе зрелищны. Кайдановский создает особую форму «пластической литературы», сочетающей в себе лучшие традиции театра абсурда и магического реализма.
Первые десять лет существования кинематографа в России были временем великих открытий, но и неоправдавшихся надежд. Погрузиться в живой опыт кинозрителя начала прошлого века можно теперь не только с помощью просмотра сохранившихся фильмов, но также глядя на карточки популярных актрис, афиши, торговую рекламу, конфетные обертки и рисунки из журнала «Сатирикон». В этой книге впервые столкнулись два мира: русское дореволюционное кино и русская модернистская карикатура - две стороны разбитого революцией зеркала русской жизни. Неформальный интимный слог книги-альбома «Немая империя» предполагает в читателе желание не столько получить очередную энциклопедию с набором фактов, сколько попытаться по-другому пережить атмосферу имперского (полу)культурного быта до и вскоре после статистически легендарного 1913 года. Немое кино предстает не как странное скучное чуждое искусство, а как интимное настроение модернистского сознания.
Говорят, что его стало слишком много. Что он везде, и это начинает даже надоедать. Говорят, что его новым спектаклям не хватает души, а ему самому — вкуса и меры. Говорят, что он эклектичен, манерен, гонится за модой, что он всех обманывает и ничего не доводит до конца, что он полюбил деньги, шейные платки от «Гермеса» и пиджаки от Гуччи и Валентино, что он работает теперь только за валюту, а артистка N копит нужную сумму в надежде упросить его поставить что-нибудь с нею в следующем сезоне. Кажется, какая-то старая пьеса Теннесси Уильямса. Говорят... Впрочем, чего только не говорят о Романе Виктюке!
Поэтический театр Романа Виктюка. Экстремальный театр Романа Виктюка. Скандальный театр Романа Виктюка. Модный театр Романа Виктюка. Метафизический театр Романа Виктюка. Роман Виктюк и его театр – и театр одного актера, Романа Виктюка.
Представления о красоте так радикально менялись в разные эпохи, что довольно хорошенькая, но лишенная макияжа Венера Милосская сегодня не могла бы рассчитывать даже на победу в провинциальном конкурсе красоты. Сегодня понятие «красоты» уступило место гораздо более желанной для всех «стильности». Тут главное найти свой стиль, а это непросто, если учесть коварный парадокс: мода – явление массовое, для всех, а косметика и духи должны выразить именно твою индивидуальность. 
Авантюрно-фантастический роман о странных и почти невероятных событиях. О несметных сокровищах, убийствах и расследованиях, внезапных исчезновениях и столь же внезапных появлениях. О тщательно ограненных кристаллах воображения под чемоданной крышкой. О закате эпохи буги-вуги. О юной женщине в ночном июльском окне. О шторме в Атлантическом океане. Об урагане в Москве. О жизни и бессмертии. О вечности и любви. О неизбежной победе здравого смысла над всем остальным. А также о том, как в самом начале декабря герою этой книги так и не удалось преодолеть невидимую грань, отделявшую откровенный вымысел от подлинного реализма…
