Анташкевич Евгений
—Дерзай, сынок… Особо не геройствуй, но и не подведи! — Отец тоже не выдержал и приложил-таки варежку к глазам. — Всё, мать, — сказал он жене. — Долгие проводы — горькие слёзы!
В этот момент морозный воздух взрезал свисток из-под красной фуражки, дёрнулся паровоз, и загремели сцепки, а оркестр резанул так, как будто бы хотел разогнать и мороз, и ветер.
Миша, часто оглядываясь, медленно пошёл за медленно покатившимся вагоном и заскочил на подножку. Такие, как он, на подножках, как грозди, висели молодые офицеры, и каждый кому-то махал и что-то радостно кричал — они торопились на войну.
И войне ещё не было видно конца.
Подробнее
