Любовь мужчины и женщины это, мне кажется, частный случай, который не проникает в литературный пласт. Может, нехорошо так говорить, но это физиологическое отправление, которое, с моей точки зрения, не терпит литературной обработки. Но я могу быть тысячу раз неправ…
В книгу Вячеслава Пьецуха вошли роман «Новая московская философия», повести «День», «Чистая сила», и рассказы. Писатель ставит перед собой традиционную задачу— исследование русского национального характера средствами художественного слова. 
Вячеслав Пьецух пишет легко, свободно и весело. Тем удивительнее непростая судьба его прозы. В книгу «Веселые времена» вошли рассказы, которые долго пробивались к читателю. И это при том, что московский писатель Вячеслав Пьецух ставит перед собой вполне традиционную задачу — исследование русского национального характера средствами художественного слова. В его рассказах, скорее грустных, чем смешных, открываются те стороны жизни, которые еще не так давно избегала затрагивать современная литература: духовные искания, конфликт (а не его суррогат) личного и общественного, незадавшаяся судьба. Но как ни горьки иные из открытий, эта книга — светлая, ибо лейтмотив ее — любовь к своему народу, к своей стране.
В книгу вошли современные проблемные, остросоциальные повести, рассказы и роман о разрушительности бездуховности, безнравственности, потребительства и о преодолении их путем нравственного осмысления.
В книгу известного московского прозаика В. Пьецуха вошли рассказы, изображающие современные нравы и объединенные автором в циклы «Басни в прозе», «Я и прочее», «Чехов с нами», а также «Рассуждения о писателях».
Сатирой сейчас никого не удивишь, и создается даже впечатление, что время ее безвозвратно прошло. Однако же мы смело печатаем прозу В. Пьецуха, в которой автор даже не считает нужным скрывать своих пристрастий именно к такому роду литературы. Для В. Пьецуха сатира — лишь повод завести речь на темы, гораздо более глубокие, нежели обличение порядков общества. Она позволяет найти форму общения с читателем достаточно изысканную и доступную для любого уровня восприятия о вещах непростых и далеко не таких смешных, как покажется на первый взгляд. 
В преклонные годы я до такой степени обленился, что, бывает, невмоготу подняться среди ночи, чтобы за письменным столом увековечить ту или иную златую мысль. Тогда я приколотил в головах дивана нечто похожее на колоду гадальных карт. Это был так называемый «отрывной календарь», указывающий месяц, число, день недели и даже рекомендации постного, скоромного, вообще буднего и праздничного меню. Сюда-то я и заносил мои полночные и предутренние прозрения, чтобы часом кого-то из книгочеев не обобрать. Получался компот, — бестолковый и приторный...
Таким образом, в ночь с четверга на пятницу следовало ожидать не вожделенную конституцию и не весомую прибавку к заработной плате, а лютый голод 903-го года, несчастную японскую войну, с которой мы осрамились перед всем честным миром, бессмысленное кровопролитие на московских стогнах, явление Григория Распутина народу, Первую глобальную бойню, когда нашу хваленую гвардию шутя выставили из Восточной Пруссии, а флот заперли в северо-восточном углу Балтийской лужи, Февральские безобразия под председательством клоуна Керенского, наконец, Октябрьский переворот. Этот повлек за собой откровенную тиранию, людоедскую практику Иосифа I Джугашвили, небывалую Отечественную войну, которая привела к безвременной кончине русского рода-племени, и злостную вылазку физиков, выдумавших атомное оружие, а также реставрацию капиталистического способа производства, и разгул бандитизма, прежде небывалого на Руси. 
Именно: настоящая литература тем отличается от газетной передовицы, что она не провоцирует вопрос "зачем это написано?" В настоящем случае отвечаю, положа руку на сердце: ни зачем.
Автор этой книги, замечательный прозаик Вячеслав Пьецух, определил ее содержание: «Нигде в мире не существует анекдота в нашей транскрипции этого понятия, поскольку (так надо полагать) и жанр-то, в сущности, сказочный, и Россия сказочная субстанция, как у философов "вещь в себе". Ведь у нас даже форменная трагедия вроде древнегреческой "Федры" может преобразиться в потешный фарс, замешанный на крови. Вон у Антона Павловича Чехова три сестры мечтают увидеть "небо в алмазах" - разумеется, и колбаса не успела подорожать, как большевики устроили "небо в алмазах" этим отпетым романтикам, этим несгибаемым идеалистам, которыми так богата наша сказочная страна».
